Этиологические мифы Алтая

Этиологические мифы Алтая.
Груда жертвенных камней на фоне стены синих Алтайских гор, священное дерево, украшенное почитателями духа лесов - эти атрибуты ландшафта Алтая восходят к многовековой традиции поклонения живому началу в природе. Понимание или ощущение "живого", вероятно, изначально присуще человеку. Такое ощущение предшествует оформлению понятий "жизнь", "бытие", и традиционное сознание включает природные объекты в контекст человеческого существования, признавая приоритет первых как вечных по отношению к человеческому существованию, а, значит наделенных надчеловеческим смыслом и функциями. Идея наделения объектов природы сверхчеловеческими свойствами выражается в создании наглядной модели мифического космоса, модели антропоморфной в принципе, но основанной на принципе избыточности. Например, гора мыслится как некое живое, подобное человеку, существо, только обладающее способностью быть источником жизни, т.е. имеющее избыточную функцию. Так, считалось, что горы растут, могут переходить с места на место, воевать, заключать браки и прочее, так же как люди, но горы - это и приют, и защита для человека, а если вспомнить легенду о происхождении тюрков, то гора-пещера дает жизнь основателю этноса.

Каждая гора Алтая имеет имя и мифическую биографию. Так, существует поверье, что некогда, в допотопные времена на земле жили богатыри, наделенные колоссальной силой. После потопа земля стала мягкой и не могла удерживать исполинов. Тогда тела богатырей стали горами, а в горах оказался заключен дух каждого из богатырей (ту-ээзи, таг-ээзи). Мифологическое сознание создает соответствующие циклы повествований о горах-богатырях и духах гор.

... Однажды Барбыган (гора на левом берегу Катуни) решил жениться и посватался за дочь горы Абаган. Не сумев найти выкупа за невесту, Барбыган ее просто украл и побежал. Убегая, он неподалеку от верховьев реки Салтон споткнулся и едва не был схвачен Абаганом. на том месте образовалась гора с красноречивым названием Те-иди (Зацепил ногами). В тридцати верстах от этой горы Бабырган переправился через Бию, но погоня не отстает, и он бросает невесту. Догнав дочь, Абаган хотел ее зарезать, но она взмолилась: "Кеспе!" (Не режь!), и так называется гора у деревни Лебяжьей. Абаган взял дочь с собою, но и ему она показалась в погоне обузой. Он привязал ее (пуулган), дав тем самым название сопке: Пуулган. потом Абаган стал осматривать местность в поисках беглеца. Увидев бегущего Бабыргана, сказал Абаган: "Вон он краснеет". Место, куда он указал, - гора Кызарык (Краснеющая)... Услышав его голос, Бабырган взял правее, в сторону села Сростки, увидел переправу через Катунь, перепрыгнул через реку. Но тут от чрезмерных усилий у него оторвалась мошонка, и так образовался круглый пригорок на обширном ровном месте (Тажак) возле деревни Сетовки. Абаган увидел это, захохотал и не стал прыгать через Катунь, вернулся домой". (См.: Сагалаев А. М. Алтай ...- С.65.)

В этой легенде мотив погони необходим для обозначения гор и возвышенностей на определенной территории. Сюжет необходим для объяснения возникновения и названия объектов. Интересно, что факты "биографии" гор Бабырган и Абаган как бы объединяют явления природы, покрывая землю "мифологической сетью".

Другое повествование, более сложное, объясняет не только происхождение горы, но указывает на то, как соотносятся гора и человек, акцентируя главенствующую роль первой.
... Когда-то у горы Кызыл-гая (Красная) жили девять братьев. Двое из них ушли промышлять в тайгу. Они так увлеклись охотой, что забыли о времени, а когда спустились с белков (покрытых снегом вершин), то увидели, что уже вскрылись реки, и трава выросла по колено. Охотники решили, что пошла уже вторая весна с тех пор, как ушли они на промысел. Заспешили братья домой и, когда вернулись, узнали, что семьи их уже в живых не числили. Жена одного из братьев вторично вышла замуж. Разгневанные братья убили и жену, и ее нового мужа. Увидев такое беззаконие, Кызыл-гая обагрилась кровью. На род убийц пало проклятье - отныне не бывает более одного сына в их семействах. (См.: Там же.- С. 66.)
Во второй легенде отчетливо ощущается мотив наказания человека духом горы, который не только наказывает преступление и лишает преступников своего покровительства, но и служит напоминанием потомкам о том, что нельзя совершать, изменив свой цвет.

Идея наличия у горы ее духа представлена вполне отчетливо в целом цикле соответствующих повествований.

... два охотника шли по склону горы. Вдруг они услышали, как внутри горы кто-то стучит кузнечным молотом. "Откуй мне топор!" - сказал один из охотников, и тут гора впустила его в свои недра. Больше этого человека никто не видел. (См.: Сагалаев А. М. Алтай...- С. 70.)
Духи или хозяева гор могут выступать как в мужском, так и в женском обличьях. Причем, если дух-женщина, то она может заключить брак с человеком и стать его помощником. Этот цикл мифических преданий стоит особняком, и вряд ли его можно относить к этиологическому блоку мифов, хотя, если понимать этиологию широко, не ограничиваясь топонимикой, то подобные тексты объясняют сущность проблемы более высокого порядка: взаимосвязь и взаимозависимость природы и культуры во всей сложности их проявлений.
... Один охотник промышлять отправился. В тайгу придя, стан-шалаш сделав, он ходил и промышлял; ночевать к стану возвращался. Разложив огонь, котел повесил, постель себе приготовил. Лег и уснул.

Ночью он проснулся. Проснувшись, видит: рыжая девица, хозяйка горы с сережкой в носу (там) стоит. Как только ее увидел, охотник громко захохотал.

Хозяйка горы - рыжая девица сказала: "Ты что увидел, что смеешься?". Охотник ответил: "Увидел сережку у тебя в носу, я рассмеялся".

Разумом охотника хозяйка - рыжая девица овладела. Рыжая девица охотника к себе увела; в гору они вошли.

Три ночи переночевав, она сказала: "Наружу не выходи!"
Охотник подумал: "Почему это я не должен наружу выйти?" Рыжая девица горных зверей - маралов, коз, оленей, к двери приведя, доила. Охотник дверь приоткрыв, взглянул. Смотря, как хозяйка горы горных зверей доит, он стоял и размышлял:

"Если я молоко этих маралов, оленей и коз выпью, то я уже не смогу домой возвратиться!" Он вдруг сразу дверь распахнул и наружу вышел. Звери все прочь разбежались. Хозяйка горы, рыжая девица сказала: "Я вместе с тобой жить хотела. Если бы ты со мной жил, ты бы большим богачом стал. Зачем дверь открыл?! Если хочешь домой вернуться, этой дорогой возвращайся. Больше я тебе зверя не дам".

Так охотник домой назад вернулся. "Я в ту тайгу промышлять не пойду", - сказал он. (См.: Сагалаев А. М. Алтай ...- С. 72.)

Подобный текст существует у хакасов, только в их легенде девушка встречает в лесу красивого молодого человека-хозяина горы. Они стали мужем и женой, хозяин горы привел молодую жену в свой дом-пещеру. Когда наступила осень, хозяин горы сказал, что до следующей весны им придется расстаться. Девушка не вынесла разлуки и пришла в пещеру зимой. Там она застала такую картину: хозяин горы сидел за столом замерзший, даже из носа у него свисала сосулька. Девушка тронула его за плечо... Проснувшись, хозяин горы сказал, что больше они не увидятся - человек нарушил сон земли. (См.:Сагалаев А. М. Алтай ...- С. 73.)

Если рассматривать данные тексты как варианты этиологического мифа, то первый и наиболее очевидный смысл текста выделяет мотив запрета: в первом случае запрет рыжей девицы:

"... она сказала: "Наружу не выходи". Во втором случае хозяин горы обозначил срок разлуки с женой. В обоих текстах человек нарушает запрет и т.о. освобождается от чар хозяев горы. Мир культуры - природы, освоенной человеком, и мир природы имеют зыбкую и подвижную, но все же границу, причем, нарушение границы чревато опасностью прежде всего для человека. Фольклор, разрабатывая подробно тему встречи земного и сверхъестественного существа, акцентирует мотив запрета и неразглашения человеком тайны. В противном случае человеку грозит гибель. Миф как явление более древнее и изобилующее сложнейшей символикой, обнаруживает детали, характерные не только для культуры тюрков Сибири, но и для мировой мифологии. Так, охотник смеется при встрече с рыжей девицей - и этот смех есть жизнеутверждающий смех предстоящего брачного союза как модели космогонического акта - акта творения, где всегда демиург смеется, как смеются его создания, которым предстоит продолжить акт творчества в сфере создаваемой ими культуры.

... Сначала бог создал мужчину и поселил его на земле, а потом создал женщину. Оба посмотрели друг на друга и засмеялись... (См.: Фрезер Д. Фольклор в Ветхом Завете.- М., 1989.- С. 25.) (племена Того. Западная Африка).

... Создатель Бунджил ... вылепил глиняного человека, и так остался доволен своим произведением, что от радости стал плясать... (Там же.- С. 17) (Австралия).

В игре, сопровождаемой смехом, освобождается жизненная стихия. Вот почему основным занятием духов в этиологических мифах являются игры.

На Алтае существует особое место, где духи гор играют в свои любимые игры: кости, карты, шашки, камешки. Это большой плоский камень на горе Ак-Тошон Алтай сыны. Ставкой в игре являются души-зародыши зверей и домашнего скота. Шаманские тексты подтверждают значимость игры духов: обращаясь к духу, шаман говорит о нем: "Имеющая игру на таком-то слое небес".

Катаются с гор, т.е. играют дочери Эрлика, играет мать-огонь, "... на вершинах семи жердей Имеющая семирадостную игру".

Наконец, в одном из вариантов алтайской антропогонии Эрлик оживляет человека игрой на комусе и железной трубе.Играющие духи, обладатели несметных природных богатств, в алтайской мифопоэтической традиции склонны к милостивому и снисходительному отношению к человеку, умеющему заключить с ними договор. Так формировался ритуал общения с духами. Охотники обязательно угощали духа кашей и молочной водкой. Традиция предусматривала брать с собой на охоту сказителя-музыканта, который должен был развлекать хозяина горы.

... Два товарища-охотника жили. Промышлять зверей в тайгу они отправились. Придя в тайгу, они охотились: зверя же совсем не было.

Один из охотников ясновидец (коспакчи) был, другой же играл на шоре (дудке).
Вечером, вернувшись к стану после промысла, пищу приготовили. Один из них, сделав шор, на ней играл. Когда шорчы (музыкант), сделав шор, на ней играл, ясновидец всматривался. Он увидел, как хозяйка горы - женщина совершенно голая - плясала и как у нее груди тряслись. Ясновидец захохотал, шорчы рассердился. "Ты меня осмеял!" - сказав, он шор швырнул. Ясновидец сказал: "Не бросай шор, играй. После, позже я тебе расскажу".
(Давешний) шорчы, взяв шор, снова играл. (Давешняя) хозяйка горы опять скакала-плясала. Когда шорчы вдоволь наигрался, хозяйка горы сказала: "Одного марала, пожалуй, подарить надо! Хозяйка в горы ушла.

Шорчы свой шор спрятал. Они поели. Ясновидец сказал товарищу: "Ты ничего не знаешь! Хозяйка горы, придя и нам, плясала. Я потому и хохотал". Шорчы не поверил. Ясновидец сказал: "Хозяйка горы нам марала посулила. Завтра убьете! - сказала".

Назавтра утром, когла они пошли промышлять, далеко от стана не отошли, вдят-марал лежит. Они его застрелили. Марала ободрав, мясо его варили.

Вечер наступил. Шорчы опять на шоре играть стал. Духовидец, лежа, глядел. Духовец тихо лежал. Вдоволь наплясавшись, хозяйка горы исчезла. Оба товарища поели. Ясновидец сказал: "Хозяйка горы нам одного оленя посулила. Обильную добычу я дам - хозяйка сказала".

Утром, когда они промышлять пошли, одного оленя застрелили. Одну дикую козу убили. Сильно радовались. "Удача нам была", - говорили...

Почитание духов гор восходит к общему мифическому представлению о том, что гора - это своеобразная дорога к небу, к богам неба. Как существует верховное божество - хозяин всех богов, так существует хозяин всех горных вершин - Алтай-ээзи. От него зависит благополучие народа, ему ежегодно приносили жертву - закалывали белого барана с рыжей головой, угощали молоком и чегенем, сладким сыром. Место обитания Алтай-ээзи - священная гора Ак-Сумер.

В мировой мифологии гора и древо является осью мироздания, причем священное дерево, как правило, растет у подножия священной горы. В алтайской мифологии такое дерево находится на вершине Белухи, там, где обитает Дьер-су или Алтай-ээзи.

Как имеет этнос свою священную гору, так каждый род имел свою, являвшуюся как бы аккумулятором всей жизни родовой территории. Гора воспринималась как корень рода, его опора. В глубине горы висят колыбели с душами будущих детей, в пещерах хоронили умерших. Так гора замыкала жизненный круг человека: вышедший из нее, в нее возвращался.
Не меньше значение в мифопоэтической традиции Алтая имеет культ деревьев. Почитание дерева, восприятие его как центра мира распространено во всей мировой культуре. Так, священный ясень иггдрасиль - центр и ось мира в скандинавской мифологии. Его крона поднимается к месту обитания богов - небу, его ствол олицетворяет жизнь среднего мира, а корни простираются до мира подземного.

В Индии почиталась ашваттха - священное дерево у горы Меру, в Египте - золотое древо, в Китае - шелковица, на которой жила Сихэ - богиня-мать десяти солнц. Славяне поклонялись священному дереву Перуна - дубу.

Обожествление священного дерева формирует культ дерева вообще. Порубка крупных деревьев считалась преступлением. Одушевление дерева приводит к перенесению на него свойств, присущих человеку. Считалось, что дерево может испытывать боль, что оно обладает способностью вскормить младенца и пр. В древних китайских книгах указано, что деревья истекают кровью под ударом топора, в эпосе о Гильгамеше (Месопотамия) Энкиду слышит стон срубаемых кедров.

Вечным древом, священным древом Алтая считается стоствольный тополь. В героическом сказании "Маадай-Кара" дается описание этого тополя, пронзающего собой и соединяющего три мира:

Алып-кюлюк, богатырь мой,
Нla своем Алтае живет,
Мифология и фольклор Алтая
Под луною дугой протянувшемся.
Пегую гору отцом называет,
Под солнцем (вдоль долины стоящую)
Бурую гору матерью называет...
Он на своем Алтае живет.
Там, где сливаются семьдесят рек,
В долине между семьюдесятью большими горами-крепостями,
Стоствольный вечный тополь,
Под лучами луны и солнца,
Как золото сверкая, стоит.
С ветвей его, склонившихся на лунную сторону,
Золотые листья опадают,
С ветвей его, склонившихся на солнечную сторону,
Серебряные листья опадают ...
Под одной его ветвью
Сто кобылиц могут стоять,
Под другой ветвью
Сорок баранов могут спрятаться...
На вершине семиколенного вечного тополя
Две одинаковые, с конскую голову, золотые кукушки,
Перекликаясь, сидят...

Олицетворению стабильности земного мира - "богатому тополю" противостоит железный тополь Дьелбегеня: "посреди желтой реки есть желтый остров; посреди желтого острова есть отверстие ада с семью ртами; из ада с семью ртами вырос железный тополь без сучьев; нижний конец его в нижнем мире, а верхний конец пророс в верхний третий мир. Птица с луновидными крыльями, поднимаясь с земли, никогда не садится на его вершину. Когтистые звери, цепляясь, не могут (по нему) подняться. На вершине железного тополя есть белое эрдине (сокровище), оно умерших поднимает, угасших заживляет". (См.: Сагалаев А. М. Алтай ...- С. 89.)

Мертвое дерево во владениях Дьельбегеня было бы полной противоположностью богатого тополя, если бы не хранилось на его вершине эрдине - источник жизни. Соединение живой и неживой субстанции - это характерная деталь любой мифологической картины мира. Так изначальный хаос таит в себе источник будущего бытия.

Третий универсальный образ алтайской этиологии - воду мы рассмотрим в соответствующем разделе пособия.

Этиологические мифы Алтая объясняют не только явления, характерные для земного существования человека. Мифологическое сознание пытается приблизить к земле и земным реалиям факты наличия небесных созвездий, смену времен года и т.п.

Так, созвездие Большой Медведицы - это семь братьев (ханов), которые переселились на небо с Земли.

Три самые яркие звезды Ориона (Уч мыйгак) - это три маралухи, которые поднялись на небо, спасаясь от охотника, пустившего в них две стрелы. В другом варианте мифа - это собака, стрела и беркут охотника, а звезды пояса Ориона - три маралухи.

Сюжетным центром мифов о Плеядах является рассказ о существе, способном управлять погодой. Оно могло насылать холод и снег, и часто делало это. Животные замыслили погубить чудовище ночью, когда оно спало в теплой золе. Корова пыталась раздавить его копытами, но оно проскользнуло в щель раздвоенного копыта, поднялось на небо и оттуда продолжало управлять погодой.

Объяснение лунного цикла и пятен на Луне связано с таким мифом: некогда жил на Земле страшный людоед Дьельбегень. Солнце хотело уничтожить его, но, когда оно опустилось к земле, люди стали умирать от жары. Тогда Луна, уменьшившись, сошла на землю. Дьельбегень, чтобы удержаться, ухватился за куст тальника, но луна подняла его вместе с кустом. Пятна на Луне - это тальник. Борьба Дьельбегеня с Луной продолжается до сих пор: когда побеждает Луна, она прибывает, когда верх одерживает Дьельбегень - она убывает.
Объяснение смены календарных циклов представлено в алтайской мифологии так: когда Ульгень создал землю, он укрепил ее на двух огромных рыбоподобных чудовищах кер тютпа, у которых верхняя губа касается неба, а нижняя - земли. Одно из чудовищ посылает на землю холод, осень и зиму; другое - тепло, весну и лето.

Популярным героем этиологических мифов Алтая является богатырь Сартакпай. С его именем связано объяснение процесса культурного освоения земли. Сартакпай, согласно рассказам, жил в местности Учык (район с. Сростки), когда камни были мягкими, а леса не было совсем. Он дал имена горам и рекам, зверям и птицам; построил каналы и дороги. Сартакпай пытался построить мост через Катунь, но не смог, т.к. помогавший ему сын нарушил запрет свидания с женщиной в период строительства.

Этот же герой связывается с созданием крупнейших рек Алтая. Русло Катуни он прокладывал указательным пальцем. Когда путь реке преградила гора, он пронзил гору стрелой и вывел реку на равнину. Отлетевший вниз кусок горы высится посреди Катуни у с. Аскат.

Чтобы создать Бию, Сартакпай преградил путь рекам, стекающим в Чулымскую долину, поставив поперек нее свою ладонь. Так образовалось Телецкое озеро. Затем из этого озера он одним пальцем вывел Бию на равнину, где она соединилась с Катунью и дала начало Оби. (См.: Мифы народов мира: В 2-х т.- Т.2.- М., 1997.- С. 539-540.)
Как видим, этиологические мифы Алтая дают объяснения многообразным явлениям земного бытия. Безусловно, степень сохранности текстов слишком различна, чтобы пытаться осуществить их анализ, основываясь на едином критерии. Но применительно к мифу целостный анализ невозможен в принципе. Поэтому мы ограничились либо передачей сюжета, либо анализом родового явления, как, например, в случае рассмотрения образа горы.

Источник: Гекман Л. П. Мифология и фольклор Алтая. — Барнаул: Изд-во АГИИК, 2000.