Шаманский чум эвенков: чтобы увидеть мамонта, надо встать на ходули

Шаманский чум эвенков: чтобы увидеть мамонта, надо встать на ходули

Юрий Клиценко

С 1907 года, когда этнограф А.А.Макаренко впервые обнаружил в приенисейской тайге шаманские чумы, отечественные ученые – И.М.Суслов, А.Ф.Анисимов, И.А.Ямпольская, М.С.Баташев, Г.С.Уткин и другие - опубликовали исследования, посвященные культовым сооружениям, строившимся эвенками бассейнов рек Подкаменная и Нижняя Тунгуска. Имеются переводы на западноевропейские языки, например: I.M.Suslov, Materialien zum Schamanismus der Ewenki-Tungusen an der mittleren und unteren Tunguska, Wiesbaden,1983; A.F.Anisimov, The Shaman’s Tent of the Evenks and the Origin of the Shamanistic Rite, Henry N. Michael, ed., Studies in Siberian shamanism, Toronto, 1963.
Подлинные артефакты с шаманских мольбищ эвенков и фотографии начала XX века хранятся в музеях Санкт-Петербурга и Красноярска. Современные реконструкции шаманских чумов можно увидеть в Братске (архитектурно-этнографический музей "Ангарская деревня") и в Улан-Удэ (Этнографический музей народов Забайкалья в Верхней Березовке).

Однако, особенности устройства шаманских чумов эвенков реки Сым, отмеченные в неопубликованных трудах Н.П.Никульшина и И.Е.Максимовой, остаются малоизвестными как российским, так и зарубежным читателям. Сведения о чуме для обряда икэнипкэ сымских эвенков содержатся в статье Г.М.Василевич "Древние охотничьи и оленеводческие обряды эвенков", а также в главе “Toungouses” сборника Regis Boyer et Eveline Lot-Falck, Les religions de l'Europe du Nord. Eddas, sagas, hymnes chamaniques, Paris, 1974, являющейся сокращенной компиляцией публикаций Г.М.Василевич.

В состав шаманских комплексов междуречья Подкаменной и Нижней Тунгусок обычно входили три части – чум «дулу», название которого переводится с эвенкийского языка как «средний мир», а также восточная и западная галереи «онанг» и «дарпе», состоявшие из деревянных конструкций и скульптур. Самым крупным из изображений была фигура мамонта в западной галерее «онанг», иллюстрировавшая мифы о сотворении мира. А.Ф.Анисимов записал предание от старика эвенка Василия Шаремикталя на реке Юдокон (приток Подкаменной Тунгуски). В нем говорится о том, как на первоначальной земле-полоске жили мамонт Сэли, гигантское змеевидное существо Дябдар и другие звери. Затем появилось чудовище Чулугды и стало преследовать первых обитателей земли. Сэлли и Дябдар вступили с чудовищем в борьбу. Результатом их титанической борьбы явился современный рельеф: где ступал мамонт – образовались озера и болота, где он рыл бивнями землю, бросая в Чулугды комья земли, появились горы, где ползал змей, помогая мамонту в борьбе, потекли реки. Чтобы столкнуть Чулугды в бездну подземного мира, Сэли и Дябдар были вынуждены переселиться в нижний мир. В предании о мамонте-творце, записанном М.И.Ошаровым в 1923 году от эвенка Мороненка, сообщается о трудностях существования первого человека на земле. Вокруг была вода и лишь на небольшой полоске земли жил человек. Человеку помог мамонт. Сэли забрел в воду, всадил в землю свои крепкие бивни и стал выворачивать со дна песок, глину, камни. От этой его деятельности появились равнины, горы, утесы. Дябдар же протер своим телом дороги (русла) для рек. По водам, по суше, прорезая пространство, торопились мамонт со змеем, а по их следам со стремительной быстротой стекала в низины вода, оставляя позади себя ту землю, по которой изнывал человек. Чем больше скапливалось в их следах воды, тем стремительнее скатывалась она за ними, и, наконец, вода, поглотив Сэли и Дябдара в себе, унесла мамонта и змея в нижний мир (М.Г.Воскобойников, О космогонических преданиях эвенков. Языки и фольклор народов Севера, Новосибирск, 1981).
Восточная галерея «дарпе», служившая входом в чум, символизировала жизненные силы вселенной (верхний мир), а «онанг» - страну мертвых (нижний мир). Мольбище, состоявшее из чума с восточной и западной галереями, эвенки толковали как остров на середине космической реки, текущей с востока на запад. Так, внутри шаманского чума, обнаруженного в 1921 году у устья реки Фитили (впадающей в Подкаменную Тунгуску), были прорыты символические канавки-реки, украшенные деревянными изображениями птиц и рыб (М.С.Баташев, Материалы Красноярского музея по культовым сооружениям эвенков, альманах «Енисейская провинция» № 2, 2006). «Дарпе» и «онанг» мыслились мостами-переходами для перемещений как в пространстве, так и во времени.

В конструкции и семантике шаманских чумов эвенков правого и левого берегов Енисея существовало сходство и различие. В частности, сымские эвенки не были знакомы с галереями «дарпэ» и «онанг». Однако во всех случаях центр мольбища маркировало «мировое древо», а горизонтальную ось – «космическая река», охрану осуществляли антропо, зоо и орнитоморфные фигуры из дерева, входом в чум служили специальные защитные сооружения, а противоположная от входа сторона снаружи чума являлась зоной контакта с духами предков. У сымских эвенков ко входу в «большой чум» для ритуалов икэнипкэ вела сложная конструкция, включавшая «тувур» (семь обрубков бревна – болотные кочки), «тыгдылон» (настил из бревен – мост через шаманскую реку) и «туктывун» (помост с двумя лестницами – гора в стране света), а также деревянные скульптуры духов-помощников. С противоположной от входа стороны за чумом, в зоне контакта с нижним миром, устанавливалась изображение калира (мифическое животное, сочетавшее черты мамонта, лося и оленя) и ритуальные деревья.

Одна из функций помостов, плотов, настилов шаманского чума эвенков состояла в изоляции участников обряда от контактов с хтоническими силами земли. Случайное соприкосновение с землей при входе в шаманский чум или выходе из него по окончании камланий эвенки считали опасным предзнаменованием. Дневники Н.П.Никульшина содержат записи о том, что сымские эвенки перемещались на территории мольбища исключительно по «тыгдылону» и «тувур». Оступившихся, по свидетельству информаторов Н.П.Никульшина, ждала болезнь или смерть в течение следующего года. В этом контексте понятны причины отмеченного И.М.Сусловым недовольства эвенков Нижней Тунгуски шаманством Бетурмана: «В чуме Бетурмана калиры поставлены не поперек галереи дарпе, а вдоль нее, мост же из рыб отсутствует. Иктуаль и Герасим разъяснили Суслову, что Бетурман заставлял всех присутствовавших перед началом шаманства пройти через это дарпе. Они все старались проползти один за другим по спинам калиров, но в темноте теряли равновесие и сваливались на землю, что неизбежно вызывало смех, особенно у молодежи» (М.Л.Сонин, Эвенкийское шаманство как одна из форм первобытной религии, диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук, Москва, 1948).

С целью защиты от подземных духов перед началом камлания шаманский чум символически заполнялся «невидимыми водами» (этот ритуал, возможно, моделировал первозданное состояние вселенной). И.М.Суслов, в частности, сообщает: «Шаманство происходит на воде, а не на земле, так как из земли во внутрь чума всегда могут проникнуть злые духи или даже сам харги (верховное злое божество) и помешать шаману. Перед началом камлания шаман заклинает окружающую природу и просит водяного царя Мууны залить место шаманства водою. Таким образом все предметы мольбища следует рассматривать стоящими на воде и в воде» (М.С.Баташев, Материалы Красноярского музея по культовым сооружениям эвенков, альманах «Енисейская провинция» № 2, 2006). О присущей воде способности ограничивать активность злого духа харги и его помощников свидетельствуют также правила детской игры эвенков в «харги и озеро»: «Играющие очерчивают два круга один напротив другого - два озера. Затем, выбирают дьявола (харги). Последнего один из играющих отводит на средину между озер, валит на землю, кричит: дом! дом! дом! и убегает на озеро. После этого играющие перебегают с одного озера на другое. Дьявол бегает за ними и ловит. Пойманного дьявол валит на землю, делает вид, что высасывает из головы жертвы мозг и, положив руку на голову своей жертвы, говорит: «ymgyl» (высосал). Пойманный закрывает глаза и притворяется мертвым. После этого мертвый становится товарищем дьявола и помогает ему ловить остальных. Игра продолжается до тех пор, пока харги и его слуги не поймают последнего из игроков» (К.М.Рычков, Енисейские тунгусы, Землеведение, 1922, кн. 1-4).
По сведениям И.М.Суслова «через западную галерею онанг шаман сообщался с душами предков; ни сам шаман, ни присутствующие на шаманстве не могли проникать в онанг» (И.М.Суслов, Шаманизм как тормоз социалистического развития, Антирелигиозник, 1932, № 17-18). Согласно другим источникам «шаман бегал по настилу онанг во время камлания» (М.С.Баташев, Материалы Красноярского музея по культовым сооружениям эвенков, альманах «Енисейская провинция» № 2, 2006). Последнее представляется вероятным, так как помосты типа «онанг» эвенки строили не только для шаманских действий, но также и для судьбоносных «обрядов перехода», связанных с избранием военных и гражданских вождей. Перепрыгивая с одного «онанга» на другой, кандидаты проходили различные испытания для проверки физического развития, охотничьих навыков, способностей владеть оружием и увертываться от стрел, а также житейской мудрости. В случае падения с «онанг» или сильного наклона испытуемый не мог стать вождем. Иногда на «шаманском мосту» решались споры между шаманами (А.Ф.Анисимов, Родовое общество эвенков (тунгусов), Ленинград, 1938).
Совершая круговой танец внутри шаманского чума в дни праздника икэнипкэ, сымские эвенки «шли в страну света по следам древних людей». Парадокс хоровода состоял в том, что чем дальше эвенки продвигались в будущее, тем в более отдаленном прошлом они оказывались. По пути в будущее эвенки могли видеть древних людей и животных, живших в эпоху «начала земли». В связи с ритуалами праздника икэнипкэ упоминается хождение эвенков в «страну света» на ходулях, в то время как духи-помощники шамана предпочитали другой способ передвижения - прыжки с шестами (И.Е.Максимова "Тунгусский ойкос по материалам сымско-кетской группы эвенков", диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук, Томск, 1994).
Аналогичные традиции защиты от духов нижнего мира известны и в русской культуре: «Необходимость постоянного физического контакта с землей в повседневной жизни (учитывая хтоническую природу земли), вероятно, ощущалась как довольно опасная, в результате чего в особых ситуациях прослеживается определенная тенденция изоляции от земли, приподнимания над ее поверхностью. В церкви перед входом и выходом архиереев расстилается ковер – и делается это не для того, чтобы отделить причт от прихожан. В старообрядческой молитвенной практике ежедневная молитва совершается обязательно на «подрушник» (маленький коврик для земных поклонов), в случае же его отсутствия с земными поклонами преклоняются на подол своего платья или на рукавицы молельщика… Характерно, что в инвертированном мире праздника, карнавала, ярмарки нормальным передвижением человека оказывается передвижение на некотором расстоянии от поверхности земли, например, на ходулях… Одна из организующих идей описанных обрядов видится в стремлении приподнять объект обряда над землей, создав для него особую зону между Землей и Небом, свободную от характеристик прошедшего и грядущего состояний. Возможно, именно эти представления отразились в русских устойчивых идиоматических выражениях «между небом и землей» и «в подвешенном состоянии» (Ю.А.Назаренко, К вопросу об архаических традициях в современной картине мира. Традиционные верования в современной культуре этносов, Санкт-Петербург, 1993).