Функции шамана в алтайском шаманизме

Функции шамана в алтайском шаманизме

По представлениям алтайцев, душа покидает владельца по разным поводам и на разные сроки. Да ее могут просто похитить злые духи — им ведомы сроки жизни! Тут-то и должен вмешаться шаман. Это, конечно, не значит, что на Алтае не были известны методы рационального лечения болезней с помощью трав и минералов, лечебных вод, но... Против ряда болезней народная медицина была бессильна. Да и как можно было лечить человека, если — по общему мнению — причиной недомогания было вмешательство духов? Возвращать душу отправлялся шаман.

Началом жизни считалось на Алтае получение созданного в небесных сферах зародыша жизни, который назывался «кут». Передача его на землю осуществлялась как бы сама собой, в силу «нацеленности» всех остальных миров на мир человека. Шаман лишь соучаствовал в этом процессе, подправляя его при необходимости (бездетность, исчезновение промысловых зверей и т. д.). В конце каждого камлания шаман наделял присутствовавших «долей» или «удачей», «счастьем». (Кстати, одно из значений слова «кут» как раз «удача», «достоинство».) Мужчины «ловили» свою удачу в шапки и крепко зажимали их, чтобы не потерять обретенное. Между прочим, в мифической Вселенной алтайцев все сущее не столько создается, сколько распределяется, делится, передается из рук в руки. Потому в шаманских текстах постоянно звучит тема доли как некоей определенности, части и в конечном итоге судьбы. А шаман выступает соучастником в распределении тех самых «долей» или «частей», получение которых в среднем мире понимается как даруемая свыше ж и з н ь . Рефреном звучат в шаманских камланиях пожелания справедливого дележа:

Доля начальника пусть начальнику достанется,
Доля хана пусть хану достанется...

Доля человека есть прежде всего его жизненный срок. Но жизнь скоротечна, уязвима, ее может сократить нежданная болезнь. И шаман стремится к тому, чтобы соблюсти меру необходимости и уменьшить меру случайности. Его вмешательство в деятельность духов, уносящих душу до срока, есть восстановление равновесия и справедливости. Как видно, здесь нет места безотчетному фатализму и покорности.

Шаман печется о человеке на протяжении всей его жизни. Если «пожизненного пациента» покидала одна из душ, шаман выяснял, возможно ли ее возвращение, и если «да», то что для этого следует сделать. И наконец, после смерти человека шаман провожал душу в ее последнее обиталище.

Однако шаман заботился не только о человеческих душах. По представлениям алтайцев, душой обладали и животные, и растения. Растущее дерево считалось, например, дышащим. Обращаясь к небесным покровителям, шаман просил их послать на землю души — зародыши домашнего скота и лесных зверей, культурных злаков и трав. Во время жертвоприношения шаман сопровождал душу жертвенного животного в иной мир и вручал адресату. Конечно, люди были не настолько наивными, чтобы полагать, будто шаман сам отправляется на небо. Все считали, что в мир иной уходит его душа, ведь то ееть сферы тонких материй. «Шаман сам здесь, разумом — там»— так говорили на Алтае. И в наши дни, когда очевидцы камланий вспоминают, как все это было, они поясняют: «Как же он на небо-то полетит? Ведь не самолет. Это все в голове у него крутится. Он только сам это видит и нам рассказывает».

Как видно, шаман принимал самое деятельное участие в движении душ по мировым сферам, регулируя и направляя их и в случае необходимости устраняя «сбои». Это очень ответственная миссия. И для соплеменников было не так уж важно, что и верхний, и нижний миры созданы их собственным воображением. Коль скоро такой мир допускается, с ним приходится считаться. Идея, как это бывает нередко, обретает самодовлеющий характер, а вчерашняя фантазия — черты властной и пугающей реальности.

Можно предположить, что существовала предраслположенность к профессии шамана, передававшаяся по наследству. На Алтае были роды, традиционно поставлявшие шаманов, хотя в родословной чуть ли не любой алтайской семьи можно найти шамана — реального или  мифического. Шаман отличается особой восприимчивостью, тонким настроем нервной системы, богатым воображением. Это бесспорно. Иногда говорят, что шаманский экстаз — состояние, которого шаман достигал по своей воле, своего рода управляемое безумие. Есть чрезвычайно интересные гипотезы, объясняющие специфику архаичной ритуальной деятельности, несводимую только к управляемому
экстазу. Согласно гипотезе Дж. Джейнза, архаичные человеческие коллективы в период после неолитической революции считали реальностью голоса богов. Люди слышали их в своем правом полушарии головного мозга, которое в норме не является речевым. Общество производило направленный отбор людей, способных слышать и толковать голоса богов, передавать их соплеменникам. Как правило, у человека правое полушарие мозга ведает наглядным восприятием окружающего мира, а левое управляет речью. При сложных нарушениях этих функций правое полушарие начинает тоже действовать как речевое и возникает уникальная возможность речевого диалога двух полушарий, причем один из голосов человек воспринимает как внешний. А если такие способности передаются по наследству и закрепляются, появляется каста наследственных жрецов, слышащих голоса богов.

Что знали бы мы о духовном мире Алтая, если бы в XIX — начале XX веков не были записаны тексты шаманских камланий? «География» мифической Вселенной исчезла бы с последними шаманами. Шаманская поэзия интересна не только как источник сведений о строении Вселенной, мире духов. В ней отразилась многовековая работа над словом, понимаемым как важное средство воздействия на мир. Шаман творил свою Вселенную в слове и, следует признать, делал это талантливо.

Пусть блещут звездные очи твои!
Пусть движется змеиный язык твой!
Ты разумный, как книга мудрости,
Ваше дыхание, как вегры и вихри,
С моей глупой головой: я не сделал глупости.
(Таковым меня) создал Отец мой Ульгень.
Лицеприятством я не занимался,
(Таковым меня) создал Отец мой Эрлик.
Пусть блещут бронзовые глаза твои!
Ты благословляй низ солнца (подсолнечную область).
Серебряные глаза твои, моргая,
Прорезают тьму.
Кружащемуся (шаману) дай удобства...
Богом заповеданный спокойный сон дай...
Пусть, как муравьи, будут (обильны) пуповины (т. е. дети)
И живут крепко, как чаща деревьев.
Дикий разум мой пусть просветится,
Пегие (двухцветные) глаза мои пусть просветлеют.

Иногда шаман, возвеличивая духа, говорит о себе уничижительно. Это хитрый прием. Льстя и унижаясь, угрожая и заискивая, шаман прокладывает себе дорогу:

Все знающий мой начальник, ты есть!
Я — раб твой, ничего не знающий!
Великий начальник мой, ты есть!
Я ничтожный раб твой (с крупинку, подобную отруби)!
К какому хану, изнуряя себя, с шумом я иду!
К какому начальнику, напевая, я иду!
К хозяину белого бубна...

Жизнь шамана проходит в частых разъездах: его ждут в дальних кочевьях, а если слава шамана велика, за ним приезжают со всего Алтая. У шамана Санызака было семь братьев. Когда они заболели тифом, Санызак решился зимой сделать жертвоприношение Ульгеню, чего обычно не делают, так как зимой замерзает небо. Санызак прорубил себе дорогу, о чем говорится в благословении, ему адресуемом:

За пояс заткнувши свой луновидный топор,
Ты направился к белой ясности (в небеса).
Сотрясая перьями шапки своей,
Ты направился к третьей ясности,
Представлялся Ульгень-бию,
Был назван сыном неба...

Постаревшего Санызака алтайцы, очень любившие его камлания, приносили в свои аилы на шкуре быка...

(По В. М. Сагалаеву "Алтай в зеркале Мифа")