Функции змеи в обрядовом фольклоре бурят-монголов

Функция медиатора между мирами

Как по современным полевым исследованиям, так и архивным записям выявляется, что у монгольских шаманов змея ― обязательный атрибут обрядовых действ. Шаман может иметь змею в качестве своего постоянного связного между мирами. В современных полевых исследованиях по Монголии, где особо распространены бурятские шаманские практики, нас привлекли новшества: помимо традиционных змееподобных ленточек по спине шаманского костюма, к рукавам костюма пришиты тринадцать сплетенных веревочек в виде одной большой и двенадцати маленьких змей. По сведениям информанта, змеи служат шаману для получения информации с иного мира. Таким образом, змеи являются связующим звеном с духами, и здесь особое значение имеет глаз змеи, следящий за всеми, наблюдающий как всевидящее око, проникающий в прошлое и будущее. Защитные, оберегающие и оборотнические функции змеи тесно связаны с религиозными представлениями тюрко-монгольских народов о всевидящем и всезнающем змее.

Атрибуты для исполнения обрядов имеют символическое значение. У каждого бурятского шамана разнообразный набор предметов: шкурки ежа, змеи, когти, клыки разных животных. По рассказу информанта, «к поясу шаманы подвешивали клыки кабана, соболя, колонка, куницы и когти орла. В обряде лечения используются как лекарственные средства шкурки змеи» [Цыренов 2012]. Набор предметов, как правило, зависел и от тотемного первопредка, исполняющего обряд шамана. В полевых исследованиях по Монголии внимание привлекло у дархатских шаманов использование во время обряда жгутов, похожих на змей. К обязательному для всех шаманов символическому атрибуту ― зеркалу (монг. толи) у дархатской шаманки подвешены разноцветные ленточки (монг. манжи), которые помогают шаману увидеть будущее или выяснить причину болезни. По полевым записям Г. Д. Санжеева, сделанным в 1930-х гг. у дархатских шаманов, «эти жгуты служат для исполнения обряда зальбарха (просить духов о ниспослании счастливой жизни)».

Обращаясь к разным символическим функциям жгутов манжи как змей, отметим, что значительный интерес представляют сведения информанта Б. Доржготова, записавшего у современного дархатского шамана (‘заарин бөө’) Б. Амгалана отрывок из призывания:

Наян найман манжиганда нь
В восьмидесяти восьми его жгутах
Намтар түүхэнь өвлөөтэй,
Хранится его история,
Найман хар могойндонь
В восьми его черных змеях
Хараал жагтань өвлөөтэй.
Хранятся его заклинания.
[Доржготов 2012].

Примечательно, что в данном тексте в параллельных стихотворных конструкциях упоминаются манжи и змеи с одинаковыми функциями. Восемьдесят восемь змей шамана, знающие его родословную и помогающие ему, являются его магической связью с предками и силой. По бинарной системе противопоставляются им восемь черных змей, и они нагружены по цветовому коду отрицательной функцией, показывая и темные силы шамана. Следует подчеркнуть, что в обрядовом фольклоре змеи в основном обладают положительной коннотацией, их отрицательная роль почти не проявлена. В фольклорных же текстах одним из самых распространенных мотивов является мотив борьбы белой и черной змей. Например, демон Дырь видит во сне выходящими из своих ушей змей, причем белая змея ― это душа Гесера, а черная ― душа самого демона [Потанин 1883: 26].

Наконец, как свидетельство важной содержательной особенности распространения символики змей в виде манжи у тюрко-монгольских народов для нашего исследования значимы записи Г. Н. Потанина. В них упоминаются следующие факты: жгуты-змеи пришиты к онгонам-куклам, хозяин юрты называет их маньяк; у каждого народа свое определенное число защищающих змей; у теленгутов шесть змей на онгонах: «верхние концы жгутиков тупо заостренные, слегка напоминающие головки змеи; нижние концы имеют вид кисточек, сделанных из цветных ленточек»; у урянхайцев девять жгутиков толщиной в гусиное перо, они их называют манджак-сабынь [Потанин 1883: 95, 97, 100, 102, 103].

Г. Н. Потанин отмечает одинаковые шаманские традиции урянхайцев и дархатов Косоголья. Возможно, здесь один ареал распространения символики змей в виде манжи. Таким образом, в тюрко-монгольском шаманизме образ змеи в виде жгутов является коннотацией магических оборотнических способностей. И эта функция медиатора между мирами дает змее возможность одновременно выполнять и функцию защитной силы.

Семиотический статус змеи меняется в зависимости от локальных традиций и каждой отдельной шаманской истории. Так, змея может связывать шамана с магическими существами. По рассказам дархатской шаманки, «вчера приползла змея, серо-пестрая (бор эреэн), вон в том углу лежала. Она осуществляет связь с лусудами» [Насанцэцэг 2011]. В монгольской шаманской мифологии лусы ― хозяева подводного пространства, «змеи, лусы и луу имеют общие змееподобные визуальные черты, тесно связаны между собой и с водной стихией» [Дампилова 2017: 187].

Констатируем, что образ змеи в виде манжи распространен в дархатском шаманизме и у ближайших тюркских народов. Манжи у дархатов в Монголии продолжают и сегодня использоваться с функцией защиты, дарителя благополучия, медиатора между мирами, некоторая трансформация функций зависит от вида обряда. Примечательно, что в бурятской традиции образ змеи в виде манжи ни в полевых исследованиях, ни архивных источниках не встречается. Итак, основной сакральной функцией змеи как магического существа с оборотническими способностями является функция связующего звена как с духами потустороннего мира, так и божествами разного ранга.

Функция перевозчика между мирами
Функции змеи в обрядах взаимозаменяемы и взаимно дополняют друг друга. В шаманских текстах монгольских народов устойчиво повторяется функция змеи как перевозчика между мирами, хотя перевозчиками могут быть и разные животные. В призывании дархатской (шарнут) шаманки Буд (‘Буд удаганы тамлага’) могучая змея выполняет указанную функцию:

‘С устрашающе красивыми телами / С огромными змеями-перевозчиками’ Аюулт сайхан бэетэнгүүд / Аварга могой унаатан-гууд [Ринчен 2013: 151].

Особенно часто встречается огненный, красный цвет змеи, подчеркивающий магическую силу существа иного мира. В шаманской мифологии символическое значение имеют размеры, числовая и цветовая символика змеи.

В призывании урянхайского шамана атрибутами Черного Буман тэнгри (Хар Бууман тэнгэр минь) упоминаются бешеный волк как перевозчик и огненно-желто-пестрая змея как кнут: Галзуу чонон хүлэгт / Гал могой ташуурт ‘Бешеный волк ― перевозчик, / Огненная змея ― кнут’ [Ринчен 2013: 162]. Огненно-пестрый цвет змеи является кодировкой как ее волшебных способностей, так и мощной темной защитной силы, ибо змеи такого цвета служат божествам черного восточного цикла. В призываниях зачастую змея может выступать и как кнут, и как перевозчик между мирами, что еще раз подчеркивает многофункциональность змеи.

Функция змеи может меняться и определяться контекстом обрядового события, и немалую роль здесь играют пространственные и временные коды. Возможно, мотив защиты и перевоплощения взаимосвязаны и восходят к более архаической мифологической семантике. В обрядовом фольклоре монгольских народов особое значение имеет выявленное В. Я. Проппом заключение, что змеи своими историческими корнями
восходят к представлению о ней как о священном животном ― тотеме [Пропп 2009: 191–193].

Функции чудодейственной силы, всезнания, мстящей души

Как известно, современные исследователи «в мифах и сказках пытаются идентифицировать остаточные следы ритуалов» [Вульф 2008: 167]. С этой точки зрения мифологическая функция змеи, выявленная в обрядовой практике, имеет разные коннотации в фольклорных жанрах. В устных рассказах бурят, калмыков и монголов сохранились многочисленные поверья, приметы, в которых выявляются функции чудодей-
ственной силы змеи в лечебной практике. Лечебное свойство имеют кожа, мясо змеи, более ранний мифологический мотив ― ле-
чебные свойства рожек змеи. «Змеи линяют; сброшенную кожу (зулмадхан) буряты берут, потому что приписывают ей лекар-
ственную силу… Мясо белой змеи также советуют высушить и хранить, потому что оно считается целебным от разных болезней» [Хангалов 2004: 55].

В калмыцкой традиции выделяются белые рогатые змеи, как бы посланные в дар предками: «С помощью змеиных рогов хорошо излечиваются разные опухоли
женской груди, а также опухоль коровьего
вымени, потертости от седла на теле коня»
[Басангова 2019: 136].

Примечательно, что мотив чудодейственной силы змеи, ее кожи, мяса или рогов, мотив получения дара костоправа от змеи в монгольском фольклоре обнаруживают точные совпадения с фольклором тюркских народов [Бурнаков 2020]. Функция чудодейственных свойств зме-
иных рожек имеет, таким образом, международный характер. То же можно сказать о функции всезнания змеи. Человек получает волшебный дар знания от змеи, и одновременно ему достается дар предвидения. В фольклоре монгольских народов развит мотив как съедания мяса змеи, облизывания ее языка и получения дара знания языка змеи, так и получения подарка от змеи в виде знания семидесяти семи языков животных. Отголоском мифологических рассказов о змеином языке у бурят осталась примета, что при тяжебных делах нужно иметь при себе змеиный язык, тогда точно выиграешь тяжбу [Хангалов 2004: 55]. В фольклоре монгольских народов распространена функция змеи как мстящей души. Общеизвестный мотив «проклятой змеиной крови», контаминируясь с образом огненного крылатого змея, предвещавше-
го беду, в фольклоре монгольских народов создает зловещий образ змеи как реальной, так и мифологической.

Образ огненного змея близок образам эпических гигантских змей с отрицательной коннотацией. Если в обрядовом фольклоре змеи ― чаще мифологические существа, то в устных рассказах они чаще обозначены как змеи реального мира. Исследуя образ змеи в традиционной культуре бурят, А. А. Бадмаев приходит к выводу о достаточно сложном и амбивалентном характере змеи [Бадмаев 2019: 124]. Итак, чтобы дополнить сведения о функциях змеи в обрядовом фольклоре, нами кратко охарактеризованы выявленные, приписываемые рептилии, функции чудодейственной лечащей силы, знания языков животных, дара предвидения, мстящей души, отмечен противоречивый характер змеи в устных рассказах. Образ змеи вэпических и сказочных текстах достаточно изучен в монголоведении.

КалмНЦ РАН, 2020
Дампилова Л. С., Сундуева Е. В., 2020