БАБУШКА СЯСИМИ И ВНУК ИМИХИЛЫ (ханты)

БАБУШКА СЯСИМИ И ВНУК ИМИХИЛЫ

Жили Имихилы и его бабушка Сясими в маленьком старом домике.
Однажды внук говорит:
— Надо сети поставить, может, какая рыбка попадется.
— Ты еще такой маленький — руки у тебя не окрепли,
ноги у тебя не окрепли. И сетей у нас нет,— ответила бабушка Сясими.
— У моего отца была сеть. Наверно, она сохранилась,— говорит Имихилы.
— Может, и правда сохранились какие сети,— сказала бабушка Сясими й отправилась к амбару.
Сходила бабушка в амбар, поискала там и нашла сеть в одну сажень. Пришла и говорит:
— Вот только такую сеть нашла.
Положил Имихилы эту сеть в мешок и спустился к берегу речки. На берегу стояла калданка — маленькая лодка из осины. Имихилы взял легкие весла, сел в лодку. Поехал Имихилы по речке, взмахивает веслами. Смот­рит — вдали через перешеек виднеется сор1. Подъехал
к берегу. По волоку перетащил лодку, оказался на сору.
На мелководье нашел подводное русло.

— Вот здесь и поставлю свою маленькую сеть,— решил Имихилы.
Воткнул кол, привязал конец сетки и стал ее разворачивать. А сеть оказалась длинной! Имихилы разворачивал ее, разворачивал. Едва опустит сеть в воду, в каждой ячее рыба!
Только развернул сеть, как тут же стал ее выбирать.
Сложил рыбу в лодку, поехал обратно. Стал тащить лодку с рыбой по волоку. Тащил легко. Но лодка вдруг отяже­лела — не сдвинуть с места. Имихилы оглянулся — в лодке сидит лесной дух Менгк, улыбается.
Менгк! Менгк! Отпусти лодку, мне надо быстрей домой. Дома бабушка меня ждет голодная.
А Менгк сидит в лодке, только улыбается.
— Сейчас дам веслом по шее! — сказал Имихилы.
Отпустил лодку Менгк. Имихилы тянет дальше свою лодку. А она опять стала тяжелой. Оглянулся — тот же злой лесной дух Менгк. Имихилы схватил весло, ударил его по шее. .
Дотащил лодку до воды, поехал домой. Усталый Имихилы прилег отдохнуть, а бабушка Сясими перетаскала рыбу, почистила, повесила на вешала вялить.
Из внутренностей рыбий жир вытопила.
Настал вечер, бабушка Сясими будит внука:
— Вставай, внучек, уже вечер. Поешь.
Имихилы проснулся. Оказывается, и правда уже вечер. Поел, попил чаю.
— Я еще раз поеду на рыбалку.
С той же сетью поехал по вчерашнему пути. Перетащил волоком лодку. Приехал на место рыбалки. Опять в то же русло поставил свою сеть в одну сажень. Опять сеть оказа­лась очень длинной, и опять в каждую ячею попала рыба.
Тогда Имихилы и говорит:
- Хватит! Возьму столько рыбы, чтобы моя старая бабушка Сясими могла справиться.
Наполнил лодку рыбой только наполовину, поехал
обратно. Подъехал к волоку. Снова стал тянуть лодку через волок. Тут опять лодка' отяжелела. Оглянулся — двух­головый Менгк ухватился за лодку и тянет ее к себе.
— Менгк! Менгк! Отпусти лодку, мне надо быстрей домой — рыба испортится, пропадет.
А Менгк не отпускает, тянет лодку назад.
— Сейчас дам веслом по шее.
Менгк отпустил лодку. Имихилы опять стал тянуть свою, лодку. А лодка опять стала тяжелой. Имихилы схватил весло, стукнул Менгка по шее.

Сел Имихилы в лодку, поехал домой. Пристал к берегу.
Усталый Имихилы прилег отдохнуть, а бабушка Сясими перетаскала рыбу домой, почистила, повесила на вешала вялить
Напекла бабушка лепешек. Когда управилась с рыбой, разбудила внука.
Имихилы поел. Потом собрал сеть, сел в лодку, опять отправился на то же место. Как и вчера, сеть тут же напол­нилась рыбой. Поехал Имихилы домой. На том же волоке лодка опять стала тяжелой. Имихилы оглянулся — трех­головый Менгк схватился за другой конец его лодки, стоит,
улыбается. Имихилы рассердился, говорит:
— Сейчас ударю тебя веслом!
Менгк отпустил лодку. Имихилы двинулся дальше. Менгк снова схватился за борт.
Имихилы стукнул веслом трехголового Менгка по шее.
Сел Имихилы, поехал домой. Пристал к берегу.
Имихилы вытянул лодку на берег, повесил сети сушить, поел, попил и говорит:
— Хватит. Три раза съездил на рыбалку. Теперь другим делом и займусь.
— Внучек мой, зачем ты хочешь уехать! Сиди дома.
Отец твой ездил, отец твоего отца тоже не сидел дома. Где они сейчас? — говорит бабушка Сясими.
Имихилы сел в свою лодку-калданку, поехал по великой Оби. Ехал-ехал, видит — кто-то впереди ловит рыбу малень­кой сетью. Подплыл ближе. Оказывается, это лесной дух
Менгк ловит рыбу. Менгк добыл большую щуку.
— Дядя Менгк, здравствуй! —сказал Имихилы.
Менгк даже не пошевелился. Имихилы второй раз говорит:
— Дядя Менгк, здравствуй!
Менгк не шевелится, молчит.
На третий раз Имихилы тронул его концом весла. Менгк только тогда открыл глаза.
— А, Имихилы, это ты! Такой взрослый стал! Я здесь долго сижу, ничего не могу добыть. Наверное, на твое счастье, добыл одну щуку. Отнеси щуку на берег, в мой дом. Одну половину щуки пусть съедят сырой, другую половину пусть сварят. Ты поешь, тогда и поезжай дальше. Имихилы пристал к берегу, смотрит — стоит большой дом. Несет он щуку, а она такая большая, что хвост по земле тянется. Вошел в дом. Видит: сидит жена лесного духа.
— Здравствуй, жена Менгка! Менгк добыл щуку. Просил, чтобы одну половину сырой съели, другую половину сварили и меня накормили.
Жена Менгка встала, пошла в передний угол, схватила большие рога и стала бить Имихилы. Била-била, вытолкала за дверь.
— Иди! Я тебя накормила,— сказала жена Менгка.
Имихилы проглотил слюну, отправился к берегу.
Ну как? Накормили тебя? — спрашивает Менгк.
— Накормили, накормили!
— Если накормили, то хорошо.
Имихилы сел в лодку и поехал дальше. Ехал-ехал, смотрит — вдали что-то виднеется. Это, оказывается, двух­ головый Менгк рыбачит.
— Здравствуй, дядя двухголовый Менгк!
Двухголовый Менгк даже не пошевелился. Имихилы еще раз к нему обратился:
— Здравствуй, дядя двухголовый Менгк!
Менгк не шевелится, молчит. На- третий раз тронул его Имихилы концом весла. Менгк очнулся, открыл глаза и говорит:
— А, Имихилы, это ты! Такой взрослый стал! Я здесь долго сижу, ничего не могу добыть. Наверное, на твое счастье, добыл одного налима. Отнеси его на берег. Печень съешь, саму рыбу пусть сварят.
Имихилы взял налима, поехал к берегу. Подошел к дому, смотрит: жена лесного духа с детьми сидит.
— Это двухголовый Менгк добыл налима. Велел дать мне печень, а саму рыбу сварить.
Жена Менгка молча встала, в переднем углу нашла звериный рог, стала бить Имихилы. Била, била, вытолкнула на улицу. Имихилы слезы из левого глаза смахивает в правую сторону, слезы из правого глаза смахивает в левую сторону.
Плачет, идет к берегу. Двухголовый Менгк спрашивает:
— Ну и как, накормили?
— Как не накормят! Печень я съел, рыбу сварили.
— Тебя накормили, хорошо.
Имихилы поехал вверх по Оби. Ехал-ехал, смотрит — впереди что-то виднеется. Подъезжает. Это трехголовый
Менгк сидит, рыбачит.
— Здравствуй, дядя трехголовый Менгк!
Трехголовый Менгк даже не пошевелился. Имихилы еще раз поздоровался, Менгк молчит. Тогда Имихилы тронул духа концом весла.
— А, Имихилы, это ты! Как ты вырос! Я тут давно сижу, плохо рыба идет. На твое счастье, добыл одну нельму,— сказал Менгк.— Отнеси на берег. Печень сырую съешь, рыбу пусть сварят.
Имихилы взял нельму, поехал к берегу. А на берегу стоит большой, из толстых бревен, дом. Вошел. Жена лес­ного духа с детьми сидит.
— Это трехголовый Менгк добыл знатную нельму. Велел дать мне сырую печень, а саму рыбу сварить.
Жена лесного духа встала, в переднем углу нашла громад­ные рога, стала бить Имихилы. Била-била, вытолкнула за дверь. Имихилы плачет, слезы из левого глаза смахивает в правую сторону, слезы из правого глаза смахивает в левую сторону.
Пришел на берег, Менгк спрашивает:
Ну как? Накормили тебя?
Как не накормят! Печень я съел сырой, рыбу сварили.
Тебя накормили, хорошо.
Имихилы сел в лодку, поехал вверх по Оби.
Ехал-ехал. Проехал мимо деревень, показался город. К одному дому подошел, а дом золотой. Дверей нет, окон нет. Нашел обуглившуюся щель. Локтем толкнул, а это дверь, она открылась. В дбме сидит старец с белой бо­родой:
— Дорогой внучек Имихилы, откуда ты взялся? Руки твои еще не стали руками, ноги твои еще не стали ногами, зачем ты так далеко ездишь? Твои отец и дед тоже ездили, где они сейчас?

— Я езжу, почтенный дедушка, чтобы узнать свою землю, на белый Свет посмотреть.
Посадил тарец Имихилы за золотой стол, а на столе всякая еда: и сахар, и вино. Сидят, едят, пьют. И тут по­слышался какой-то шум. Небо закачалось, земля зашата­лась.
Имихилы и говорит:
— Посмотрю, что там случилось?
— Сынок, зачем выходить? Мои люди вышли, они справятся.
И правда, все тихло. Старец и Имихилы опять едят, беседуют. А на улице опять как загрохочет. Имихилы вскочил:
Я посмотрю-ка, что происходит.
Вышел. Видит много воинов вокруг. Многие из воинов уже мертвые лежат, некоторые в деревья превратились.
Откуда ни возьмись лесной дух Менгк появляется.

— Имихилы, давай сделаем-ка железную площадку для игры на двоих,— говорит Менгк.
— Тебе захотелось поиграть, ты и делай,— ответил Имихилы.
Менгк бросил кольцо на землю — получилась желез­ная площадка для битвы, по краям площадки — острые железные прутья.
— Сейчас,— говорит Менгк,— будем здороваться.
Встань в тот угол площадки. В эту сторону здоровайся,— предлагает Менгк.
Имихилы говорит:
— Тебе захотелось здороваться, ты и здоровайся.
Менгк встал в дальний угол железной площадки. В сто­рону Имихилы идет, здоровается, пытается поймать руку.
Менгк бросился на Имихилы, Имихилы изловчился, прыгнул в сторону. Лесной дух угодил на острие железа, так и остался.
Откуда ни возьмись появился двухголовый Менгк.
— Имихилы, давай сделаем-ка железную площадку, говорит двухголовый Менгк.
— Тебе захотелось поиграть, ты и делай,— ответил Имихилы.
Бросил двухголовый Менгк кольцо — получилась пло­щадка для битвы.
— Начинай, Имихилы, здороваться!
— Я не умею здороваться. Тебе захотелось здороваться, ты и здоровайся!
Двухголовый Менгк ушел в дальний конец. Медленно двигается в сторону Имихилы, здороваясь. Имихилы выбрал удачное место. Когда двухголовый Менгк бросился, Имихилы упал ему под ноги. Менгк споткнулся, наткнулся на желез­ное острие. Так и остался, не пошевелился даже.
Тут же появился трехголовый Менгк.
— Имихилы, дружище, сделаем-ка железную площадку для игры,— предлагает Менгк.
— Тебе захотелось поиграть, ты и делай,— отвечает Имихилы.
Бросил трехголовый Менгк железное кольцо на землю получилась железная площадка для битвы, по краям острые железные прутья.
Сейчас, оворит трехголовый Менгк, будем здо­роваться. Встань в тот угол площадки. В эту торону здоро­вайся, предлагает Менгк.
Имихилы отвечает:

— Тебе захотелось здороваться, ты и здоровайся.
Трехголовый Менгк встал в дальний угол железной площадки. В сторону Имихилы идет, здоровается, пытается поймать руку. Имихилы изловчился, ударил злого духа. Тот упал, напоролся на железное острие. Так и остался, не шевельнулся даже.
Имихилы развел большой костер и всех Менгков побросал в огонь.
А чтобы больше на земле ханты не водилось злых духов — вверх летящие искры вверх не пустил, вниз летящие искры вниз не пустил.
Покончив совсем с Менгками, вернулся Имихилы к старцу.
— Теперь,— говорит,— небо больше не будет качаться.
С белобородым, с белоголовым старцем Имихилы по­сидели, поели. Старец и говорит:
— Слушай мои слова. Я их тебе оставляю. Живи так, чтобы все три угла твоего дома были полны зверями, рыбой, всякой едой. В четвертом углу пусть всегда сидят мужчины и женщины.
Сказал старец эти слова и исчез. То ли на небо забрался, то ли в землю провалился — кто его знает.
Имихилы к берегу пошел, сел в лодку. Поехал.
Доехал до дома трехголового Менгка, пристал к берегу Жена трехголового Менгка увидела его, ласково позвала
— Внучек, иди отведай вкусной нельмы.
— Если ты добрая хозяйка, почему, когда я хотел есть, побила меня и выгнала?
Схватил ее, бросил в лодку, поехал дальше. За поворотом сказал:
— У этой излучины реки будешь тихой заводью. Пусть в бурю люди найдут у тебя спасение.

Приехал к жене двухголового Менгка. И ее наказал за недоброту и жадность — она стала заводью на другом по­вороте Оби.
А жену лесного духа Менгка, которая пожалела для Имихилы щуки, превратил в заводь на третьем повороте Оби.
Добрался Имихилы до своего дома. А у бабушки Сясими обвалились три угла дома, в четвертом углу сидит она и под­держивает последние догорающие угли очага. Имихилы подошел к Сясими, наступил на тлеющий уголь. Вспыхнул уголек, выстрелил искрой. Вздрогнула бабушка. Смотрит — рядом с очагом стоит ее внук Имихилы, а чуть в стороне — молодая девушка в красивом сахе — хантыйской одежде, расшитой прекрасным орнаментом. Наверное, это девушка появилась из искры домашнего очага, который так долго нянчила бабушка, пока ее внук в дальних странствиях был.
— Сясими, это я приехал, твой внук. Вижу, вы меня здесь долго ждали. Я рад, что Султум делила с тобой твое одиночество,— сказал благодарный внук.
И стали они жить. Наверно, до сих пор живут.