КРУГОВЫЕ ТАНЦЫ У БУРЯТ И ИНЫХ НАРОДОВ

Исследователи неоднократно отмечали у некоторых сибирских народов интересный обычай танцевать свои круговые танцы вокруг какого-либо объекта. Так, русский исследователь севера Сибири А. Мордвинов, составивший еще в середине XIX в. подробное этнографическое описание тунгусов и долган Туруханского края, писал: «Пляска состоит также в общепринятом круге. Мужчины и женщины, взявшись за руки, попарно или как случится становятся в один круг, в центре которого утверждают палку, и начинают тихо кружиться то в одну, то в другую сторону, переставляя или правую ногу за левую или наоборот и припевая дружно, в такт ударам ног: ёхор-е, ёхор-е, чех, чех, ёхор-е или хай-кан-хачу, хай-кан-хачу».

Летом 1980 г. на территории Таймырского автономного округа Красноярского края работала одна из групп Северной экспедиции Института этнографии АН СССР под руководством хореографа М. Я. Шорницкой, которая собрала обширный и интересный материал по традиционному хореографическому искусству долган и нганасан. Круговой танец долган прежде имел обрядовый характер. Он исполнялся, по словам исследователей, в честь солнца, когда оно впервые появлялось на горизонте после долгой полярной ночи.

Общее название долганского кругового танца, так же как и у якутов,— инкюу («танец»). Но сейчасего чаще называют хейро по первому слову запева.

Долганский танец хейро близок якутскому, эвенкийскому и бурятскому круговым танцам. По словам М. Я. Шорницкой, точно так же, как и бурятский ёохор, он состоит из трех частей: первой — зачина, исполняющегося в медленном темпе; второй — продвижения замкнутого круга по ходу солнца, исполняющегося чуть подвижнее; короткой третьей — отличающейся быстрым темпом. Музыкальный размер танца хейро соответствует 2/4. «Своеобразие,— пишет М. Я. Шорницкая,— долганских танцев состоит в том, что их исполняют вокруг воткнутого в землю хорея (длинный шест, которым при езде на нартах погоняют оленей), а также в сохранении в них поклона — основного движения старинных обрядовых танцев, посвященных духам природы, от которых по древним представлениям зависела удача в охоте, размножение скота и благополучие людей». По словам сотрудницы Якутского Института языка, литературы и истории эвенкийки Г. И. Варламовой, зейские конные тунгусы свой круговой танец танцевали также вокруг шеста. Перед началом танцев они водружали шест, к нему привязывали конскую узду и прочерчивали на земле правильный «циркульный» круг, и вокруг этого шеста и концентрического круга эвенки танцевали круговой танец.

Буряты свой круговой танец танцевали ночью и, как правило, вокруг костра туудэг-шэ. Такое игрище называлось «игрищем костра» — туудэгшын наадан. Из-за погодных условий (дождь, непогода) нередко случалось, что приходилось устраивать хороводные танцы в помещении. В этом случае выбирали какую-нибудь просторную пустующую восьми- или шестистенную юрту, в центре на открытом очаге разжигали огонь, и с началом вечерних сумерек начинался хоровод наадан. В старину у бурят был интересный обычай водить хоровод вокруг коновязного столба сэргэ тойрохо. Эта игра зафиксирована в Бурятско-русском словаре К. М. Черемисова.

Современные монголы круговой танец не танцуют. Но в древнемонгольском памятнике «Сокровенное сказание», датируемом 1240 г., есть указание на то, что такой танец у них бытовал. Так, в §57 читаем: «Все тайч-жиуты, собравшись на Ононском урочище Хорхонак-Чжубур,
поставили хаганом Хутулу. И пошло у монголов веселье с пирами и плясками. Возведя Хутулу на ханский стол, плясали вокруг развесистого дерева (курсив мой.—Д. Д.) на Хорхонаке. До того доплясались, что, как говорится, „выбоины образовались по бедро, а кучи пыли по колено"». Интерпретируя содержание этого параграфа, академик Б. Ринчен пишет: «В ёхоре северных бурят... мы можем видеть тот самый хороводный танец, который с таким усердием отплясывали монголы „Сокровенного сказания", выбивавшие вокруг шаманского дерева яму по колено за одну ночь».

Для правильного понимания ритуального значения священного дерева у тюрко-монгольских народов и обрядового кругового танца вокруг него нам необходимо отвлечься от основного изложения и остановиться на Хор-хонакском святилище несколько подробнее. Где находилось это святилище? Его точное местонахождение до последнего времени не было известно науке. Сейчас, благодаря исследованиям монгольских и советских ученых этот вопрос близок к разрешению. По мнению X. Пэрлээ, оно находилось в 110° восточной долготы и 48° северной широты на территории современного Бат-ширетского сомона Хэнтэйского аймака МНР. Здесь, в верховьях трех крупных рек (Керулена, Орхона и Толы) — древней колыбели монголов — находятся две священные культовые горы — Биндэр уул и Аршан-хада. На последней горе в 1920-е годы бурятским ученым Ц. Жамцарано, работавшим тогда в Монголии, были открыты древние писаницы. Летом 1968 г. X.
Пэрлээ обнаружил на горе Аршан-хада огромный плоский камень, весь испещренный выбитыми на нем древними родовыми знаками — тамгами. На обеих сторонах и на ребрах каменной плиты размером 6 X 3 м было выбито более 270 знаков. Большая часть этой поистине циклопической каменной плиты, установленной здесь еще в глубокой древности, оказалась ушедшей глубоко в землю, а торчавшая из-под земли незначительная часть вся была покрыта толстым слоем лишайника. Наиболее ранние знаки, выбитые на этом камне, датируются X. Пэрлээ концом неолита. В этих плодородных степных просторах и долинах рек обитали, сменяя друг друга, многочисленные кочевые племена, и каждое из них оставляло здесь свои автографы в виде родовых тамг. Такая традиция выбивания своих родовых знаков и религиозное почитание Аршанхада и камня с писаницами, по мнению монгольского ученого, прослеживаются с неолита до X в. н. э. без сколько-нибудь значительного временного разрыва.

Несколько иной точки зрения на датировку аршан-хадинских петроглифов и их назначение придерживается советский археолог Э. А. Новгородова. По ее мнению, наиболее ранние петроглифы относятся к мезолиту. При этом автор допускает и большую древность данных
изображений (восходят к верхнему палеолиту), а наиболее поздние петроглифы относит к средневековью. Гора Аршан-хада не утратила своего культового значения до сих пор. Вершину ее увенчивает фундаментальный жертвенник обоо, посвященный духу горы, и десятки других, более мелких обоо окружают эту гору. «Видимо, гора,— пишет Э. А. Новгородова,— с древних времен почиталась как священная и была местом жертвоприношений и ритуальных поклонений»

В «Сокровенном сказании» говорится, что вокруг Хор-хонакского дерева плясали представители «всех монголов» (хамуг монгол). Однако это не означает, что уже во времена Хутула было образовано общемонгольское государственное объединение. Монгольские ученые считают, что термин хаму г монгол вовсе не означал всех монголов вообще, а относился лишь к одному из племенных объединений Северной Монголии. Поэтому, очевидно, Хутула избрали не на ханский престол государства монгольского, а лишь на пост предводителя какого-либо одного племенного объединения во главе с тайчжиутами. Сам же Хутула был шестым сыном Кабул-хана, младшим братом Бартан-бахадура и
дядей Есугей-бахаду-ра — отца Чингисхана. А избрание Хутулы ханом происходило где-то в первой половине XII в.

(По Д. С. Дугарову)