ДУХИ КОЦАЛИ

Коцали – это духи, мешающие ведению охотничьего или рыболовного промысла. Они представляют собой паняны родственников (даже жены или детей охотника), близких людей, знакомых или товарищей. По – нанайски панян – это тень (душа) человека. Он, как и сам человек, может ходить, навещать знакомых, друзей хозяина, места, где хозяин бывал когда-либо или бывает часто. В отличие от самого человека, своего хозяина, паняны в качестве Коцали могут пошалить, пошкодничать, хотя сами хозяева этих понянов не имеют в голове ни единой мысли вредить охотнику. Желая успехов и удачи уехавшему в тайгу, жена и дети своими мыслями (независимо от их воли) мешают ему. Паняны уходят в тайгу за теми, о ком думают люди, и чаще всего вредят промыслу и лишь иногда могут сопутствовать охотничьей удаче.

Коцали могут перевоплощаться в животных, в частности собак или свиней, птиц, в частности сов или кур, другие существа. По представлениям охотников, они ходят вмести с ними по путикам (промысловая тропа охотников), проверяют их снасти- капканы, самострелы или другие настороженные орудия охоты. В нередких случаях Коцали остаются возле капканов и других ловушек, отпугивают крупных и пушных животных от ловушек лаем, хрюканьем, гиганьем сов или голосами других птиц.

Коцали могут принимать образ домочадцев: жены, детей и других родственников. Поэтому, когда охотник находится на промысле в тайге, домашним запрещается часто вспоминать и говорить вслух об отце, муже и вообще об охотнике, его промысле и часто скандалить, ругаться. По словам промысловиков, домашние скандалы таким гулом отдаются в ловушках таежника, что ни одно животное не может подойти к ним близко.

Охотник, почувствовавший воздействие Коцали, как бы, между прочим, начинал изготавливать небольшие фигурки каких-либо животных, птиц или людей из травы, соломы. Гибкой коры дерева или тонких веток с хвоей. Для придания формы (очень приблизительной) их обвязывали нитками, этой же травой или полосками луба дерева. Когда подготовка заканчивалась, охотник, словно невзначай, открывал дверь палатки, зимовья или другого временного жилища или выглядывал в окно, делал вид, что удивлялся увиденному, и восклицал: «А-та-та… Эй, найсал исихачи биэсину! Гудиэлэ, дёнггомариа дичичитэниэ…». «Ах-ах-ах, к нам люди прибыли! Бедненькие, соскучились и пришли в такую даль…» После этих слов охотник узнавал среди прибывших гостей многих знакомых, родственников, даже домочадцев и с восторгом называл их по именам. Гости могли быть не только односельчане, но и знакомые из других сел. После приветствий охотник приглашал всех в жилище попить чаю, побыть с ним и его напарниками, побеседовать. Разговаривая с прибывшими, охотник расставлял фигурки (сэвэнов) перед собой. Беседа с гостями касалась различных тем и во время разговора охотник изредка произносил: «Цовал-л-л…» Слово означает бесконечный гомон беседующих людей. Это делалось для того, чтобы духи прыгнули в свои изображения, т.е. одушевились. Беседа могла длиться 5 - 15 минут, чтобы гости поверили в добрые намерения охотника. Потом он неожиданно брал приготовленный заранее прут или метлу, которой подметают жилище, начинал бить сэвэнов, кричать и ругать незваных гостей, которые пришли вредить и мешать охоте. Затем охотник брал висящие на прутике колечки из узких полос коры дерева, своим острым ножом разрезал на куски и выбрасывал на улицу. Данные действия символизировали разрезание ртов коцали. Не переставая колотить сэвэны, охотник хватал их руками, выкидывал на улицу приговаривая «пуйк,пуйк!» (вон, вон отсюда). Всю труху от разлохматившихся сэвэнов, он выметал на улицу, не забывая при этом отметить, как якобы убегали незваные гости.

Если среди коцали были жена, любимая женщина, дети, охотник собирал символизировавшие их фигурки и, замотав в какую-нибудь тряпку или ненужную одежду, связывал и клал куда-нибудь, где не пришлось бы их часто задевать и трогать, чтобы не тревожить. Когда заканчивался промысел, охотник обязательно должен был освободить фигурки из тряпки и положить в укромное место. Считалось, что таким образом охотник освобождал души своих домочадцев. И теперь они могли уйти по домам.

Если охотник забывал освободить фигурки, уходил, оставив их связанными, то, по представлениям нанайцев, люди, чьи души оставались невыпущенными, будут болеть. Возможен был даже летальный исход, если охотник не вспомнит о своих пленниках и не съездит их освободить.