ОБЩЕНИЕ С ПРЕДКАМИ У ЮКАГИРОВ

ОБЩЕНИЕ С ПРЕДКАМИ У ЮКАГИРОВ

В 1821 г. Ф. Ф. Матюшкин видел на берегу Малого Анюя несколько «больших четырехугольных гробов, утвержденных на высоких столбах». И гробы, и столбы были «обтесаны каменными топорами». Местное обруселое население называло их «саибами», но никто не мог с уверенностью сказать, кому они принадлежали — юкагирам или тунгусам, которые раньше хоронили покойников именно таким образом.

Вероятно, в глубокой древности юкагиры оставляли зимой тела умерших в шалашах из ветвей. Об этом упоминал Спиридонов, присовокупляя, что вместе с покойником юкагиры иногда клали его собаку (предварительно умертвив ее). «Тени» умерших, по воззрениям юкагиров, попадали в подземелье айбидзи, откуда устанавливали связь с живыми сородичами и старались им помогать, например на охоте.

Подземный мир юкагиры воображали себе в виде двух ярусов: верхний отводился под айбидзи, а нижний именовался «землей» юкагирского праотца с остроконечной головой. Последний считался также главой злых духов и самым страшным из них.

Странно, не правда ли? С одной стороны — предок, а с другой — самый страшный злой дух... «Тени» предков помогают живым, а праотец, получается, им только вредит... В этом очевидном и вопиющем противоречии я усматриваю все ту же этническую раздвоенность юкагиров,
о чем уже шла речь: выходит, своими предками они, с одной стороны, считают умерших юкагиров — уже наполовину тунгусов, а с другой —
тех, кто отошел в лучший мир еще до прихода тунгусов...

Противоречия есть и в самих представлениях юкагиров о загробной жизни. С одной стороны, они говорят о «тенях», а с другой —
представляют себе жизнь покойников такой же, как до их смерти: «люди расхаживают на дворе, металлические их украшения звенят», рядом стоят их чумы с ровдужными покрышками, говорится в одном юкагирском предании.

Почтение юкагиров к предкам проявлялось и в передаче их имен живым. При этом иногда человек получал даже сразу два имени: первое —
одного предка, а второе — другого. Например, отец Н. И. Спиридонова Иван Егорович Спиридонов (он же Чокорон-эчиэ) носил юка-
гирское имя Атыляхан Иполун. Атиляха — звали одного его предка, Иполло (Иполун) — другого.

Между прочим, имя Атиляха происходит от якутского слова тюлях—«волосатый», «мохнатый». Иохельсон, записавший от И. Е. Спиридонова несколько фольклорных текстов, сообщает, что Иван Егорович был «единственным юкагиром» из всех виденных им, который имел «довольно
большую бороду». Вероятно, был бородат и давний его предок, носивший такое же прозвище (или имя). Благодаря традиции давать потомкам имена предков укреплялась связь настоящего с прошлым и будущим, утверждалась преемственность, и жизнь каждого человека становилась как бы звеном в необозримо долгой цепи существования народа.

В похоронном обряде юкагиров многое напоминает нам о тунгусах, но есть и определенные, я бы даже сказал принципиальные, различия. Во-первых, юкагиры не боялись мертвых. Во-вторых, они ориентировали покойников глазами на юг, тогда как тунгусы — на восток. И те и другие считали, что покойный должен видеть солнце, и однако же юкагир видит солнце на юге, а тунгус — на востоке... Почему мертвый должен видеть солнце? Юкагиры отвечают очень просто: «Потому что солнце — бог...» Есть и еще одна, свойственная только юкагирам, осо-
бенность: они «стыдились» смотреть на лицо умершего, подобно тому как «стыдились» смотреть на «лицо» убитого лося...

Культ предков нашел своеобразное воплощение в юкагирском шаманстве. Верхнеколымские юкагиры называют шамана алма, а алазейские — волмэн. В обоих случаях слово образовано от глагола со значением «делать». Шаман — это «деятель»... Шаманы древних юкагиров были очень влиятельными людьми, они фактически направляли всю их жизнь.

Одна из зловещих черт юкагирского шаманства — принесение в жертву людей и животных. Рядовыми жертвами юкагирских шаманов являлись собаки. Об этом упоминается во многих фольклорных рассказах. В одном говорится, что шаман своевременно принес в жертву собаку и тем самым оградил свой дом от нападения ламутов. К человеческим жертвоприношениям юкагиры прибегали в особо серьезных случаях. Выбор, как правило, падал на девушек. В юкагирской сказке о «каменной девке» говорится о том, что некий старичок-шаман во время камлания бросил в воду свою старшую дочь. Девушка, «по течению плывя, шаманкой сделалась» и, «шаманя, дала» каменной девке (духу скалы) свою младшую сестру — т. е. тоже, видимо, бросила ее в воду. «Каменная девка» забрала ее к себе в гору...

Следует подчеркнуть, что тунгусы, с которыми у юкагиров очень много общего, ограничивались принесением в жертву домашних оленей —
обычно на похоронах. О принесении тунгусами в жертву людей по приказу шамана мне не приходилось слышать или читать. Это, несомненно, указывает на то, что юкагирские предки имели иную, более архаическую, культуру, нежели предки тунгусов. В древности юкагирское шаманство носило так называемый семейный характер: шаманы имелись почти в каждой семье. Профессиональных шаманов, подобных тунгусским, юкагиры не знали.

До прихода тунгусов юкагирские шаманы камлали без бубнов. «На реке Шаманкиной тогда жил шаман по имени Кожэдэн,— рассказывал мне Е. И. Шадрин.— У него не было барабана, и он лечил своих людей тем, что убивал собаку и оплетал ее кишками урасу, в которой жил. Из-за него и река стала называться Шаманкиной...»


Яйцевидный бубен, обтянутый кожей двухлетнего оленя, колотушка из креня, обшитая камусом *, шапка с бахромой из ремешков, спускающихся до груди,— все эти атрибуты профессионального шаманства юкагиры заимствовали у тунгусов.

Возле поселка Ойотунг - могила юкагирской шаманки. Над могилой возвышался крест, но раньше над ней стояла тренога из шестов. На вершине треноги были укреплены три деревянные птички: утка, сова и еще одна, не известная мне. Птички — символы тунгусских шаманов, которые во время камлания воображают себя летящими утками, совами, воронами и другими птицами.

Духами-помощниками юкагирских шаманов, как и тунгусских, служили мамонт, медведь, лось, волк, лисица, орел, ворон, кукушка, гагара. Самыми сильными юкагиры считали духов мамонта и медведя, в особенности первого. Дух мамонта — холхут айби — использовали наиболее «лютые шаманы», но даже они не всегда решались прибегать к столь страшному средству...

Как известно, шаманы отдельных родов, особенно «сильные», нередко враждовали друг с другом и вели символические поединки, напуская друг на друга своих духов-помощников. Но этого, по-видимому, было недостаточно для анадырских шаманов, которые, по сообщению Афанасия Дьячкова, кидали друг в друга продолговатыми небольшими камнями. Дьячков пишет, что шаманы соблюдали очередность в бросании камней: получивший контузию шаман несколько часов лежал бездыханным, но потом поднимался, и тогда наступала его очередь бросать камень...

(Цит. по книге Туголуков В. А. — «Кто вы, юкагиры?»)