РОДОВЫЕ БОЖЕСТВА-ВОРШУДЫ И СВЯТИЛИЩА-КУАЛА

В системе религиозных верований удмуртов особое место занимают родовые божества-покровители — воршуды. Истоки родовой
организации удмуртов выводят из глубокой древности, эпохи материнского  рода,  когда  потомки  матери-прародительницы,  объединенные  в  единый  социально-экономический  коллектив  —  род (выжы), почитали ее в качестве покровительницы. В эпоху патриархального строя воршуд  превращается  в семейно-родовое божество, хранителя  семьи  и  рода.  В  последнее  время  высказана,  на  наш
взгляд, заслуживающая внимания критика воршудно-родовой  теории. Автор новой концепции В.С. Чураков ставит под сомнение основные  ее  положения.  По  его  мнению,  ни  один  из  фактов,  якобы доказывающих  наличие  в  прошлом  у  удмуртов  матрилинейного
счета родства не имеет под собой оснований, напротив, как отмечает автор,  собранный  этнографами  удмуртский  материал,  выявляет
патриархальный характер удмуртского традиционного общества.

Исследователями  высказано  множество  этимологий  термина «воршуд».  Видимо,  наиболее  близка  к  истине  версия,  впервые
предложенная В.К. Кельмаковым: «воршуд» — дублетный термин, обозначающий «счастье» — древнепермское вор ‘счастье, свет, сияние’ и индоиранское  шуд ‘радость, счастье, удовольствие’. Необходимо  отметить,  что  у  рассматриваемой  группы  удмуртов  понятие
воршуд в качестве обозначения божества рода, а также самого рода на сегодняшний день не встречается. Оно заменено терминами дӥнь,
ӟин,  зат,  выжы  и  куа,  причем  первые  четыре  из  них  обозначают только родовую общность, а последний, кроме того, является также обозначением  божества  рода.  Однако  в конце  XIX  —  начале  XX  в. термин воршуд в диалектной форме вошшуд (voššud) все же имел
распространение.  Об  этом  красноречиво  свидетельствуют  полевые материалы финских исследователей Ю. Вихманна и У. Хольмберга.

Среди закамских удмуртов, по материалам М.Г. Атаманова, были распространены такие родовые группы: ӝикъя, ӟатча, имъёс, чабъя,
чудья, можга, чудна, поска, сьӧлта, бӧдья, дурга, какся, мӧнья, сянья, бигра,  эгра,  дӧкъя,  юбера,  пельга,  коньга,  сюра,  пурга,  ӟумья,  уча,тукля,  паляка,  кӧтья,  чанья,  юсь,  чола,  поколь-дӧкья,  кибъя.  Эти названия, кроме того, что обозначают родовую группу, являются еще именами божеств-покровителей этих родов. Информатор из д. Верхнебалтачево  Татышлинского  района  Галякберова М.Г.,  1924  г.р.,  отметила что, если в настоящее время главную роль в культе куалы играют  мужчины,  то  первоначально  «во  время  зарождения  куалы» («куала  потыкы»),  молились  женщины,  поэтому  все  «куала»,  т.е. воршуды  носят  женские  имена:  «Куала  потыкы  нылкышноёс  куриськиллям.  Собере  гынэ  пиосмуртӟос  куриськыны  кутӥськиллям. Соин ик нылкышно ним понӥллям». Например, ее куала называется Кисся-Миння, это — женское имя. Интересно то, что подобный взгляд о происхождении культа воршуда и воршудных названий полностью соответствует гипотезам ученых.

По  мнению  В.С.  Чуракова,  дело  обстоит  совершенно  иначе: воршудные названия образованы от имен мужчин-основателей родов,  путем  прибавления  суффикса  –а,  выражавшего  притяжательное  значение  (как  германские  –ing,  –ung  и  славянские  –ичи,  –овичи),  например,  Можга<Мошег+а;  Юбера<Юбер+а; Бигра<Бигер+а  и т.д. Вероятно,  заключает автор,  этот  суффикс восходит  к  прапермскому  показателю  собирательного  множественного числа  –а,  вытесненному  в  современных  пермских  языках  другими
формами множественного числа (удм. –jos), но в качестве пережитка  сохранившегося  в  коми  языке  и  в  названиях  удмуртских  воршудов. Дальнейшие исследования, надеемся, докажут правоту той или иной гипотезы.

Местом почитания родовых божеств-покровителей и местом их обитания  являются  святилища  куала  —  небольшие срубные постройки. Вероятно, куала первоначально служила удмуртам жилищем, но с освоением нового типа жилой постройки, а именно корка, она сохранила за собой только функции религиозного святилища 1 . Имеются  два  типа  куалы:  покчи  ‘малая’  и  бадӟым/быдӟым ‘большая/великая’ куала, соответственно семейное и родовое святилища. Быдӟым куала строили во дворе жреца — куала утись ‘хранитель куалы’ или же за околицей. Покчи куала строили во дворах домохозяев.

К  настоящему  времени  у  закамских  удмуртов  обозначений бадӟым и покчи куала не сохранилось. Первый тип постройки они
называют лишь термином куала, иногда с прибавление имени родового божества, например, Дарга куала, или же вӧсяськон куала,
вӧсь куала, т.е. ‘молитвенная куала’. Бавлинские удмурты называли ее мудор кенос — ‘молельный амбар’ 3 . Правда сам термин «бадӟым
куала»  все  же  сохранился:  имеются  упоминания  пожилых  информаторов и тексты молитв, где он встречается. В конце XIX — начале
XX в. этот термин имел широкое бытование.

Второй тип постройки, о котором помнят лишь в некоторых деревнях, обозначается как пӧраськон куала ‘куала, где готовили еду’.
В  прошлом  постройки  типа  покчи  куала  имели  широкое  распространение  среди  закамских  удмуртов.  Так,  Н.П.  Рычков,  описывая
почитание  удмуртами  д.  Кичяк  (совр.  с. Большой  Качак  Калтасинского района) пихтовых ветвей, пишет, что они необходимы были в
каждом "вотском доме" и, что хранились они на полках в специальных  постройках  ("храмах  Модору  посвященных").  Очень  интерес-
ными в этом плане представляются упоминания Н.С. Попова о «вежах» 6   и  В.М.  Черемшанского  об  «анбарушках»,  в  которых  закамские удмурты летом готовили пищу. Семейная куала, помимо религиозной  функции,  выполняла  и  хозяйственную,  точнее  являлась
летней  кухней.  Вероятно,  подобную  функцию  куалы  и  подметили данные исследователи.  

В конце XIX в. Н.И. Тезяков отмечал, что у удмуртов Осинского уезда, «во дворе каждого имеется шалаш (куала), деревянное здание
в  роде  сарая,  служащее  домашнею  святынею,  так  как  здесь  совершаются семейные  жертвоприношения.  По средине  шалаша привешен котел для варки жертвенного мяса, летом же в нем варится и всякая другая пища». Ю. Вихманн, касаясь удмуртов Бирского уезда, писал, что «в каждом дворе есть куала, которая используется как летнее помещение для приготовления и употребления пищи и так-
же в качестве святилища» 3 . Правда, тут же отмечает, что «молятся только в бадӟым куале». Сохранился фотоснимок ученого, запечатлевший семейную куалу в д. Большой Качак Бирского уезда.  Скорее всего, со второй половины XIX в. культ семейной куалы
у закамских удмуртов начинает угасать и к концу XIX — началу XX в. уже изживает себя. Как пишет А.И. Емельянов, основываясь на материалах У. Хольмберга, относящихся к началу XX столетия, «малые куалы здесь почти совсем вышли из употребления» и, что «семейные куалы здесь стали уже редкостью».

Часто святилища получали названия от имен своих хранителей — куала утись. Например, в д. Тынбахтино Калтасинского района они назывались Сэйфыттинлэн куалаез — куала Сайфутдина, Кэпэрлэн куалаез — куала Капара,  Гыльмыттинлэн куалаез — куала Гильмутдина; в д. Кизганбашево Балтачевского района: Шэйнурлэн куалаез — куала Шайнура, Низамыттинлэн куалаез — куала Низамутдина, эйхыттинлэн куалаез — куала Шайхутдина и т.д.  уала  представляли  собой  срубные  постройки  с  двускатной крышей без пола (земляной пол), потолка и окон 2 . Вот как описывает  куалу  конца  XIX  в.  у удмуртов  Больше-Гондырской  волости Пермской губернии Н. Тезяков: «моления воршудам совершаются в куалах,  т.-е.  деревянных  амбарах  всегда  с  дырявою  крышей;  куала имеет одну небольшую входную дверь; окон нет, пола тоже; посредине куалы висит котел на деревянном крюке; в котле этом варятся жертвенные  приготовления  (мясо,  крупа  и  пр.).

Против  входной двери  у  стены  (обращенной  к  востоку),  имеется  полка,  на  которой хранятся  воршуды».  На  плане  родовой  куалы  из  д.  Каймашабаш Бирского уезда, составленной У. Хольмбергом в начале ХХ в., видно, что  напротив  входной  двери  располагалась жертвенная  полка;  в центре  находился  очаг;  вдоль  одной  из  длинных  стен  и  торцевой стены под священной полкой тянулись лавки. В куале имелись также два жертвенных стола. Подобное устройство куалы вырисовывается также по воспоминаниям  информаторов.  Они  отмечают  наличие  в  куале  открытого каменного очага, стола, скамеек или лавок, которые иногда изготавливались из расколотых надвое бревен, священной полки (кана). В них  отсутствовали  потолок,  полы,  окна  (или  же  было  маленькое оконце). Дверь обычно встраивалась с северной торцевой стороны, хотя могли быть и другие вариации. По воспоминаниям жреца из д. Асавка Балтачевского района, Зиянгирова Миннигали Зиянгировича,  1920  г.р.,  внутри  куалы  бревна  были  не  оструганными,  имели красивый  желтый  цвет,  т.к.  их  мыли.