СВЕДЕНИЯ О ШАМАНИЗМЕ У НАНАЙЦЕВ И УЛЬЧЕЙ

На простой вопрос о наследственности шаманского «дара» утвердительно ответил еще П. П. Шимкевич. Действительно, и у нанайцев, и у ульчей мужчины и женщины становились шаманами, получая «дар» от деда, бабки, дяди, тетки, реже — от отца или матери. Однако нами записан один случай: у низовых нанайцев в начале XX в. были шаманами одновременно отец и трое его сыновей (род Бельды). В это же время в разных селениях Ульчского р-на жили три родных брата — шаманы-нанайцы из рода Онинка. Ульчи говорили, что каждый из них получил свой «дар» от предков-шаманов, относившихся к разным линиям родства.

Чрезвычайно редко шаманами становились лица «без шаманской родословной». Об одном нанайце из рода Онинка, жившем в начале XX в. в районе сел. Хунгари, нам рассказал ;П. Я. Онинка из сел. Диппы в 1971 г. С детства этот человек отличался своим поведением: видел удивительные сны, спал иногда по девять суток, во сне пел как шаман. Хотя в роду Онинка было много шаманов, среди его близкой родни шаманов не было, и его странности вызывали недоумение. К больному приглашали шаманов, но те не помогали.

Однажды этот нанаец, будучи уже взрослым, проснулся совершенно здоровым человеком, все аномалии прекратились, Ho он стал с того времени шаманом. Окружающие считали, что «дар» он получил не от предков. Шаман С. П. Сайгор (из низового сел. Хумми) говорил нам, что дух аями (помощшн шамана), не имея хозяина (когда тот умер), может случайно «прицепиться» не к родственнику своего умершего хозяина-шамана, а к любому человеку. Дух заставлял этого человека болеть.

У народов Сибири существует понятие «родовой шаман», например, у ненцев, нганасан, кетов \ Действительно, каждый человек принадлежал в прошлом к определенному роду. Шаманский «дар» нанайцы и ульчи получали преимущественно по линии отца; от родственников матери некоторые шаманы получали второстепенных духов-помощников. Все же некоторые нанайцы и ульчи становились шаманами и по материнской линии, но таких было немного.

В селениях нанайцев жили представители многих родов, и члены одного рода расселялись по десяткам селений. Поэтому после смерти того или иного шамана невозможно было предугадать, где родится его преемник. Случалось, что иногда уже у но- иорожденного имелись признаки будущего шамана, такими считалась «рубашка» или «сорочка» (коа). Это поверье известно и нганасанам. Когда ребенок был полностью закрыт «сорочкой», это предвещало, что новорожденный будет большим (касаты) шаманом. Если же «рубашка» закрывала его наполовину, это свидетельствовало о его средней силе.

Из «сорочки» вырезали небольшой овал (10—15 см), натягивали его на маленький обруч: делали «бубен», который подвешивали среди прочих подвесок на люльку ребенка. Когда тот начинал подрастать, «бубен» зарывали в землю («чтобы пленку не тронули собаки»). Конечно, далеко не всегда человек, родившийся в «сорочке», становился шаманом и не все шаманящие рождались в «сорочке». Ho у всех призвание к шаманской деятельности выражалось в длительном специфическом заболевании. О его симптомах нам рассказывали многие.

Как удалось выяснить, от вступления в шаманскую деятельность старались избавиться абсолютно все. Это объясняли тем, что «шаман не принадлежит себе», ибо по первому зову обязан идти па помощь больному; было множество и других причин, по которым человек вступал в борьбу с духами, принуждавшими его к камланиям. Расспросы, беседы с многими знатоками истории своего народа, шаманами и нешаманами, открыли картину, повторяющуюся многократно: «призываемый» упорно, иногда много лет сопротивлялся призванию, болел, причем эта шаманская болезнь ныражалась по-разному. Ею обычно болели люди в среднем или пожилом возрасте, но иногда и молодые. Например, Гара Гейкер (далее Г. Г.) * много лет болела расстройством психики, лечилась  у врачей, ходила к шаманам, но безрезультатно. В день неожиданного возвращения с фронта ее мужа, считавшегося погибшим, у нее начался сильный припадок. Болезнь, сильно обострившаяся, продолжалась несколько лет (теперь она во время камланий всегда вспоминает об этом времени, когда «была сумасшедшая», о духах, мучивших ее). Старый шаман Кенька Онинка сумел вылечить ее (этого не могли сделать многие известные и сильные) и посвятил в шаманы. С тех пор ее страдания прекратились, она родила троих здоровых детей, болезнь больше не возвращалась (материалы 1973 г., сел. Даерга).

А. Онинка из Найхина почувствовал «призыв», будучи уже пожилым человеком, имевшим взрослых детей. Он старался скрывать свою «беду» от окружающих, сопротивлялся духам, однако утаить от родных болезнь было невозможно: он кричал по ночам, «воюя» с врагами, от страшных кошмаров не мог спать. На охоте, на рыбалке, ночью во сне он пел как шаман. Днем на вопросы окружающих отмалчивался или все отрицал. Много лет шла в нем упорная борьба: он надеялся «побороть» духов. Все же стал шаманить, страшно стесняясь этого. Особенно его удручало то, что дети его — люди образованные, занимающие хорошее положение в обществе, он боялся повредить их репутации (все это происходило в 1940-х годах). Шаманил он тайком, без бубна (чтобы было «меньше шума»), чаще всего вне своего дома (материалы 1970, 1972 гг., сел. Найхин).

После длительной болезни, также уже будучи пожилой, имея взрослых детей, стала шаманить К. Б. В 1960-х годах заболела в Джари молодая замужняя женщина (не более 30 лет), имевшая маленьких детей. Болезнь продолжалась несколько лет; вполне современная, начитанная, получившая среднее образование, OHft долго лечилась в районной больнице, но, видимо, не решалась открыться врачам. Между тем страдания ее усиливались. Старые родственницы советовали ей не мучиться: «Бери бубен и начинай шаманить для себя». Раньше, если при подобных заболеваниях к больному звали шамана, тот его «лечил», а потом «посвящал в шаманы»; в это время в психике больного происходил перелом, и тот выздоравливал (см. гл. IV и У, где об этом сказано подробнее) . Для себя же он мог камлать и без посвящения.

Шаман М. Онинка из с. Дада рассказывал, что происходило с ним в 1940-х годах. Он также был в армии во время войны, .чамерз, чуть не потерял ноги, полтора года лежал в госпитале. Дома в конце 1940-х годов тяжело болел, мучился от нашествия духов, они заставляли его шаманить, грозили смертью. Он видел ко сне умерших мать, брата, сестру, сына, дочь, какую-то хорошую женщину. «Каждую ночь они ко мне собирались, помогали мне петь, я пел, кричал по-шамански во сне, звал папу, маму. Все они на самом деле были моими шаманскими предками — деды, тетки, дяди, отец (не реальными: его отец и мать не были шаманами,— А. С.) и приходили из гора (шаманская «территория»,— А. С.). Наблюдавшие мое состояние опытные старики, слышавшие песни (не только шаманы), заранее знали, какой из меня будет шаман (большой или маленький), в зависимости от того, большая ли у меня гора». Во всей дальнейшей деятельности представления о гора и дёргиль (шаманских территориях) постоянно присутствовали в его камланиях; эти места оп «осваивал» еще в предшаманский период, когда та женщина (его дух аями) везде его водила, показывала шаманские сферы, дороги; он все узнавал от нее.

Описание шаманом Моло Онинка его «скитаний» и мучений в период «шаманской болезни» занимает 12 страниц машинописного текста. Перечисляются различные встречи его в потустороннем мире с духами в виде животных, людей, которые ему помогали, которых он запоминал, некоторые были его будущими духами-помощниками в шаманской практике.

Это было путешествие шамана по его горам. Обычно шаманы скрывают свои секреты, к которым особенно относятся представления о гора и дёргиль, «колыбелях» шамана. Они боятся рассказывать иноплеменникам о  духах; даже между собой не произносят всуе имена духов, которые могут вылечить или наказать болезнью. Имена духов боятся произносить без надобности потому, что дух может тотчас же явиться: он сердится, если вызов был без причин.

Аналогично складывались судьбы и у ульчских шаманов. Согласно рассказам шаманки Д. Д. из Ухты, перед тем как стать шаманкой, она долго болела, не спала ночами или кричала во сне, мучимая кошмарами, бросала семью, на несколько дней убегала в тайгу, борясь со злыми духами. Наконец ее уже взрослые (образованные) дети, по-видимому, вняв советам родственников,, уговорили мать поехать за помощью к шаману, уединенно жившему с семьей на оз. Удыль. Там Д. Д. прожила почти две недели, : причем старый шаман ее сначала пытался просто лечить, а поом посвятил в шаманки. По ее словам, она вернулась домой вполне здоровой; духи стали приходить к ней преимущественно только по ее зову. Ульчи, как и нанайцы, говорят, что некоторых; тяжело больных «шаманской болезнью» возили к многим шаманам, но не каждый мог вылечить такого больного или посвятить его в шаманы. Перед тем как стать шаманами, долго болели ульчи Чоло Дятала, Алтаки Ольчи. Долго болела, но стала шаманить только после третьего ребенка ульчанка Мала Kary (запись 1958 г., сел. Новая Ферма).

Несколько лет страдал, боролся с духами А. Коткин. По его словам, некоторые больные в это время убегали в тайгу на несколько дней или суток, пытаясь хоть где-нибудь спастись, иные ели сырое собачье мясо, припадки у них длились очень долго. Духи приходили днем и ночью, грозя смертью. После обряда посвящения все эти лица выздоравливали, а если болели, то как обычные люди. У шамана А. Коткина большой шаманкой была его мать, умершая в глубокой старости. Сам Коткин в 15—20-летнем возрасте долго болел и должен был шаманить, но устоял. Прошло лет 20, снова приходили мучавшие его во сне духи, грозили: «Шамань, а то задавим тебя». Он говорил, что шаманить начал благодаря матери. Ho основного духа-помощника он получил не от матери, а якобы от небесного «начальника» Эндури, с которым он постоянно поддерживал с тех пор связь, боялся его, выполнял все его приказы. Эндури дал ему железного духа Гир- тамдини-адули эдепи — хозяина огромной железной сети; раскинув ее по всему миру, он вылавливал злых духов.

Другие шаманы обычно говорили, что у них начальников не было, а были покровители (у ульчского шамана Чоло Дятала — На Эдени, «хозяин земли»), дававшие им духов-помощников. Среди всех ульчских шаманов один лишь Коткин имел небесного покровителя и небесного духа-помощника, может быть, именно поэтому он и пользовался столь большим авторитетом (к нему приезжали больные даже из отдаленных селений, говорили о нем всегда уважительно). Он будто бы мог вызвать гром, пургу, остановить пароход. Ho его словам, верхом на крылатой тарелке, полученной в дар от «небесного хозяина», он в один миг облетает землю (1962 г.). Этот пример новаций в представлениях ульчей и -нанайцев не единственный; в данном случае проявляются новые понятия, например о форме земли, полученные КоткинЫм от детей и внуков.

Хотя шаманить никто из нанайцев и ульчей не хотел, став шаманами, они гордились своей родословной (если в их роду были знаменитые шаманы). Так, у касагы-шамана Акиану Онинка из Найхина предками по мужской линии были известные шаманы: дед Чукиэну, старший брат деда Тукиэну, Чоиггидатотарший, двоюродный брат Акиану. Старики в 1960—1970-х годах хорошо, помнили их. Шаманка Г. Г. считала себя наследницей того же Чонггида (по линии Дадка Мама, умершей до. 1940-х годов). У Моло Онинка основными духами-помощниками были полученные им от родственников отца, а также по линии матери (от брата матери — большого шамана из рода Одзял). Все эти духи-помощники постоянно помогали Моло во время его камланий. Сравнивая все эти данные с фактами по другим народам Сибири, можно сказать, что на Амуре отсутствовало понятие «родовой шаман» как лицо, обслуживающее только членов своего рода.

У нанайцев, ульчей и других народов Амура много простых людей, нешаманов, которые также якобы умели общаться с духами. По-видимому, по этой причине, касаясь орочей, исследователи писали: «Почти каждый взрослый ороч независимо от пола и возраста считал себя в какой-то степени шаманом».

Столь категорично о нанайцах сказать нельзя, однако и у них многие не шаманы были причастны к миру духов. Это были тудины у нанайцев, исачила у ульчей, гадатели и др. Ho и простые люди, особенно старики, зачастую «умели общаться» как с болезнетворными, так и с различными другими духами, причем отдельные лица обладали в этой области большими познаниями.

«Общение» простых людей с духами носило активный или пассивный характер. В последнем случае стремились «не привлекать внимания» духов. Обереговых действий для этого было множество. Так, будущему ребенку беременная и ее родственники никогда заранее не готовили одежд, колыбели и т. п.; маленьких детей никогда не одевали красиво, редко мыли им лица...

Активное влияние простых людей на злых духов обычно было связано со стремлением избавиться от различных заболеваний. При этом предварительно обращались к гадателям панггачи пай. Гадать умел каждый шаман, но, помимо известных гадателей, понемножку гадать могли многие, это были нетрудно: при гадании брали длинную тонкую гальку или точильный камень пивэ либо овальный плоский камень (панггапон — нан.; панггачи — нан.; панггачуву — ульч,— гадать), иногда с отверстием в центре (порой для гадания использовали кисет на вздержке). Камень обертывали тряпкой, нарукавником, перевязывали шнурком, принесенным клиентом (Колбо Вельды, сел. Джари, 1972 г.). Конец шнура, длиной сантиметров 20, оставляли, брались за него, и камень опускали свободно висеть внизу. Гадатель сосредоточивался, начиная перебирать в уме и шептать названия духов, которые якобы могли наслать болезнь. Камень висел неподвижно, но начинал раскачиваться, как только гадатель угадывал духа. Многие практикующие гадальщицы и гадальщики иногда в качестве «инструмента» (вместо камня) употребляли фигурку остроголового, одноногого духа бучу, которую подвешивали за шнур, продернутый сквозь отверстие в «спинке».

Узнав имя духа, старики изготовляли из дерева фигурку, соответствующую данному духу, и затем совершали обряд вселения духа в это вместилище. Согласно рассказам С. П. Сайгор (шаман из сел. Хумми), иизовые нанайцы, нешаманы, говорили при этом: «Кя, кя, эденггуй, баро» («Заходи, будь хозяином»). Обряд этот назывался пунггичиури (пунггичи — дословно «нюхать»). Перед фигуркой ставили горячую кашу, окуривали фигурку дымом багульника (старики говорят: «духи очень любят этот запах»). Приглашая дух войти в изображение, звали: «Кя, кя, входи в красивое место, видишь, как хорошо все для тебя тут сделано, как пахнет новое дерево, хорошее место для тебя сделали. Я тебя зову — кя, кя, я тебя глажу, будь послушным своему хозяину, охраняй его, чтобы не болел. Он тебе много каши даст» (сел. Хумми, 1970 г.). Старики верили, что все эти привлекательные для духа посулы окажут непременное воздействие, дух тотчас войдет в фигурку, и человек станет его хозяином. Сидя в фигурке, дух не может вредить человеку.