Тотемизм у древних бурят

По сведениям этнографии, буряты называли медведя не его собственным именем, а другими, табуированными: хара гурѳѳйэн (черная косуля), хаан-хан (царь-человек), дахатай чугэн (старик в дохе). Медведя представляли себе человеком, охотником и шаманом. Особенно опасным считалось убивать беременную медведицу: с семьей охотника якобы могло случиться большое несчастье. Обусинские охотники, найдя медведя в берлоге, вырубали стяги и бросали в берлогу, произпося следующие слова:

Тулашн 'угэіі
Дал ерэбди
Тулаши чгэіі
Сэрэг ерэбди
Хашыигта хуу
Хурибша хадалга!
Хадагта номо
Хадага хуря!

Неисчислимые
воевать пришли.
Неисчислимые
воины пришли.
Человек-женщипа,
Спрячь наперстки!
Лук со стрелами
В колчан убери.

Слова эти произносились, чтобы медведица тайно спрятала, выпув из утробы, своих детей. Здесь нельзя не увидеть осколок древнейшего представления о том, что медведь — это человек, сородич, что убивать детенышей — значит убивать сородичей. Древним отголоском этого явления служит, в частпости, тот факт, что тункипские буряты (хонгодоры) в своих призываниях утверждают, что их предком был медведь, а дух шаманки Шулуун-тээби сравнивают с четырехгодовалой медведицей. По представлениям ольхопских бурят, па Ольхоне есть самая высокая гора — Ижимей, на которой якобы живет в цепях бессмертный медведь. На эту гору нельзя поды­маться: табу.

Существовали особые правила свежевания медведя. Сперва вынимали осторожпо глаза, чтобы не повредить, обертывали травой и клали па дерево. Глаза называли хоёр одой (две звезды). Голову отрезали вместе с хурай, т. е. с горлом и осердием. Когда сваривалось мясо, делали обряд «дээши бариха» («поднимать выше»). Кости го­ловы с дыхательным горлом, сердцем и легкими обертывали березовыми ветвями — что называлось «гурэлхэ («сплетать») и ставили, прислонив к березе. В некоторых случаях обглоданные кости складывались на крыше юрты, а череп хранился в юрте как оберег от злых духов.

Известно, что в прошлом у бурят были широко распространены медвежий онгон и медвежья игра (баабгайн онгон и баабгайн паадан), описанные М. Н. Хангаловым. Думается, что далекие предки бурят, как и предки эвенков, остяков и других сибирских народов, устраивали медвежий праздник. С появлением и развитием скотоводства, а затем земледелия культ медведя утратил свое значение, но многие его элементы сохранились в охотничьем промысле. Постепенно медвежий праздник трансформировался в одну из игр охотничьего происхождения.

К числу тотемов относился волк. Раньше буряты, если убивали волка, пролитую кровь забрасывали снегом или землей, считая, что в противном случае будет лада — ветер со снегом или дождем. При свежевании делали хурай — голову снимали вместе с дыхательным горлом и осердием. Волк у бурят считался пебесной собакой — тэнгэриин нохой. Если он задирал домашнее животное, люди не выражали ему обиду или злость, считая это указанием неба. У аларских бурят клятва иногда давалась путем жжепия жил волка; вора, обвинявшегося в воровстве, в доказательство невиновности заставляли жечь жилы волка.

У бурят существуют роды шоно и нохой («волк» и «собака»). По сообщению И. Любимова, эхнриты якобы являются потомками мальчика Чопы, выкормлоппого волками, почему они и получили имя чонородских, т. е. рода волка.

Небезынтереспо папомпнть, что ханский род монголов (род Чингисхана) вел свое происхождение от бурге чоно (волка).

Из эпохи тотемизма дошло до нас особое отношение к собаке: нельзя выгонять собаку на улицу, бить у двери, прижать дверью, иначе — грех. Грех убивать собаку.
Убивший собаку считался нечистым — буртаг, поэтому не допускался и на религиозный обряд «сасали». У бурят существовала легенда о собачьем царстве.

Пережитком эпохи тотемизма является почитание бурятами соболя, который имел табуированное название хуииуун («уважаемый, ценный зверек»), В прошлом бурятские охотники, убив соболя, немедленно клали его в шапку н совершали обряд «хурылга», заключающийся в том, что этой шапкой с соболем делали несколько круго­образных движений но солнцу, выкрикивая: «Хурый! Хурый! Ай хурый! Баян-Хаигай, еще и еще подавай!» Затем охотник, сунув шапку с соболем за пазуху, спешно направлялся к стоянке. При виде охотника без шапки сторож стоянки отокшн) стелил белый потник на почетном месте и встречал его с низким поклоном, подавал сагаа (молочную пищу), как дорогому гостю. Возвращающимся охотникам отокши объявлял, что пожаловал дорогой гость. Все радовались и устраивали пирушку. Шкурку с соболя снимал один из лучших мастеров, другие готовили из меха соболиное гнездо, куда клали ободранную тушку, придавая ей положение спящего соболя. При этом говорили: «Гостя уложили спать». Затем относили гнездо иа крышу зимовья или прикрепляли высоко на дереве. У бурят в прошлом существовал булгата онгон (онгон-соболь), изображающий шаманку шарайтского рода. Делался он из соболиной шкуры.

По-видимому, соболь был тотемом каких-то групп древних прибайкальцев. Возможно, группа эта называлась булагачип (люди рода (племени) «соболь»). Не отсюда ли произошло лесное племя булагачины (соболевщики), упоминаемое в «Сокровенном сказании» и «Сборнике летописей» Рашпд-ад-дина? Первоначальный тотем мог превратиться в родовой знак — клич «булгат , а затем в культ родовых предков — булагачинов, булагатов. На последующих этапах исторического развития тотем-предок получил антропоморфные черты и превратился в легендарного Булагата — прародителя племени булагатов.

С людьми рода булагап могли соседствовать люди тотема хэрмэн (белка). Хэрэмучины также упоминаются в сочинениях о монголах раннего средневековья. Видимо, в силу каких-то причин хэрэмучины растворились среди других родоплеменных групп или же утратили свой тотем. Следует напомнить, что в число бурятских онгонов входили соболь, белка, горностай, хорек и заяц, которые назывались вместе табак хушуута («пять почетных» или главных). Вероятно, эти онгоны — самые древние — первоначально посвящались непосредственно предкам-тотемам.

Янгутские буряты вообще не охотились на водоплавающих птиц: у них существовал запрет. По преданию, род хухэнэй связывает свое происхождение с гусями.
Поэтому весной и осенью хухзнэйцы устраивали специальный обряд, посвященный прилетающим и отлетающим гусям. Буряты улусов Кундой, Унета и Хурай Балагапского уезда, составляющие один род, почитали сороку как свою родоначальницу, убивать ее строго запрещалось. Священными птицами у бурят считались коршун (элеэ) и орел (бургэд). Особенно почитаемым был орел, наделенный титулами нойон, царь (шубуун-нойон, хаап-бургэд).